Поцелуй истины
Шрифт:
Она подбегает к матери и хватает её за руку. Побелевшие пальцы разжимаются, монеты падают на пол и со звоном разбегаются, прыгают и закатываются по углам.
— Прости, Эби. Наверное, ты больше никогда не будешь больше смотреть на меня такими доверчивыми глазами. Я… убила человека. Невинного, простого человека.
— Зачем…
— Потому что так надо было. Потому что мне приказали — иначе… иначе у меня забрали бы тебя. А я сделаю всё, что угодно, только чтобы защитить мою девочку. Теперь всё будет хорошо, Эби! Нас обещали не трогать. Мы сможем жить
Девочка в ужасе прижимает ладони ко рту и ничего не отвечает.
За окном раздаётся какой-то шум, грохот, крики.
— Ведьма! Она живёт здесь! Убейте ведьму!
Через увитое морозными узорами стекло видно, как те самые нарядные весёлые люди, которые только что мирно прогуливались с праздничными лицами, теперь бегут к дому девочки. В руках некоторых — факелы. У других — вилы и топоры.
— Ведьма убила ту девушку! Это она сделала! Отомстим!
Женщина в чёрном отшатывается от окна. Сдавленно бормочет в панике:
— Но как?! Он же обещал, что никто не узнает… Люпен мне клялся… ах, теперь понятно. Заметает следы. Убирает ненужного свидетеля… Эби!
Она опускается на корточки и берёт девочку за плечи. Встряхивает, чтобы вывести из ступора.
— Немедленно уходи в лес! Найди тётю Малену. Она тебя приютит.
— Мамочка, а ты?..
— А я их немного задержу и приду. Я обязательно приду — слышишь?! А теперь беги. Через заднюю дверь. Беги — и не оглядывайся!..
Снова вспышка. И снова воспоминание.
…Сизые ели тянутся мохнатыми верхушками к небу, которого почти не видно так глубоко в лесу. Переклик редких птиц над головами, пахнет прелой листвой и грибами. В лесу — пряный уютный полумрак. В лесу хорошо, безопасно. Но ужасно тоскливо и одиноко, когда тебе шестнадцать.
По едва заметной звериной тропе неспешно бредут двое — женщина в белом и худенькая девушка с волосами, забранными в одну недлинную косу.
Тётя Малена идёт чуть впереди, то и дело наклоняется и заглядывает под еловые лапы, ворошит длинной палкой спутанную мешанину трав. Мы ищем грибы на ужин. Лучик солнца, прорвавшийся-таки к нам через переплетение ветвей, заставляет медно-рыжие тётины волосы вспыхнуть огнём.
— Абигель, ты опять ходила сегодня на опушку?
Девушка вздыхает.
— Да, тётя Малена!
— Сколько тебе раз повторять, что подглядывать опасно! Что, если тебя заметят? — тётя раздражается. Она вообще не сильно обрадовалась, когда на её голову свалилась племянница. Наверное, чувствовала, что на этом её спокойная размеренная жизнь закончится.
— Что-нибудь придумаю, тётя Малена! — легкомысленно отмахивается девушка.
Женщина останавливается и ставит корзинку у ног.
— Так, ладно! Я откладывала этот разговор, но ты уже достаточно взрослая. Послушай, ты конечно у меня дурочка и отказываешься учить самые важные заклинания, но есть такие, без которых точно не обойтись…
— Тётя! Вы мне уже всю голову проковыряли этими заклинаниями. Не хочу и не
— Твои — ужасно медленные и не помогут спастись, если случится беда и нас поймают! Как ты этого не понимаешь? Да, я тоже не хочу, чтобы когда-нибудь мне довелось применять гибельные чары. Я давным-давно ушла в этот лес и носу из него не показываю, чтобы такого не случилось. Но я их, по крайне мере, знаю в теории, Абигель! В случае чего я не останусь безоружной.
— Всё равно не буду! — упрямо бурчит девушка, потупясь.
Женщина вздыхает.
— Ладно, сейчас не об этом хотела. У ведьмы есть ещё один способ защиты, о котором я тебе ещё не говорила. Он может пригодится, если опасность будет исходить от мужчины… Поцелуй ведьмы. Он заставляет мужчину подчиняться и выполнять любое твоё желание. Не красней, не красней! Лучше слушай внимательно…
И она долго рассказывает смущённой племяннице, как именно работает магический поцелуй, если суеверные крестьянские мужчины не спешат помогать ведьме заиметь ребёночка. А в диких лесах так одиноко и неуютно в одиночку…
Посреди разговора тётя внезапно осекается и замирает. Вскидывает голову и прислушивается. А потом и принюхивается. Теперь и девушка чувствует это — тяжёлый, тёмный и давящий запах гари, пускающий паралич ужаса по венам.
— Что это? — испуганно вскрикивает она.
Старшая ведьма бросает корзинку на тропу. Её огненные волосы начинают шевелиться, глаза сверкают нестерпимым блеском. Её платье всё ещё бело — но тени уже падают на лицо, а в голосе — тёмный, бурлящий гнев.
— Они… подожгли… мой… лес!! Чтобы выкурить нас. Тебя заметили, Эби, как я и предупреждала.
— Но тётя, как же так… я же осторожно…
— Некогда, Эби. Уходи вглубь леса.
— Нет!! — в панике цепляется за её руку девушка. — Ни за что! Так уже было! Больше никогда не пущу! Я останусь.
Лицо женщины смягчается, она ласково касается щеки племянницы.
— Иди, Эби! В этом мире невинности и доброте нет места. Но возможно, хотя бы у тебя получится. Я сделаю всё, чтобы тебе не пришлось убивать. Я возьму это на себя.
— Не пущу! — упрямо повторяет девушка. — Что толку мне оставаться в белом платье, если для этого другие должны темнеть? Моя доброта будет куплена слишком большой ценой. На такую цену я не согласна. Я останусь. Я…
Огненноволосая делает взмах рукой — и девушка оседает на землю, засыпает, свернувшись калачиком под еловыми лапами.
— Не волнуйся, моя хорошая. Я потушу огонь, он до тебя не доберётся. И эти люди до тебя не доберутся тоже. Я обещала когда-то твоей маме, что позабочусь о тебе, если что-то случится. А ведьмы держат свои обещания.
…Как же сильно болит голова… после тех воспоминаний. Осталось совсем чуть-чуть. Еще парочка. Ну просто, чтобы он увидел всё до конца. Чтобы понял, как так получилось, что мы с ним встретились этой Новогодней ночью — самой длинной и самой тёмной ночью в году…