Поцелуй королевы
Шрифт:
В числе примерно тысячи испанских детей Эстебан попал в детский дом в Ленинградской области. Летом 1941 года, когда началась война с Германией, Эстебан как раз закончил школу. В армию его по возрасту тогда не взяли, но он смог устроиться на службу в пожарную охрану. Взрослых мужчин не хватало, а пожаров в городе было много. Немцы безжалостно, особенно в первый год блокады, бомбили Ленинград, используя зажигательные бомбы.
Зимой, в феврале 1942 года, Эстебан с товарищем подобрали на улице, в сугробе, замерзающую девочку. Они отнесли ее в общежитие, отогрели. Выяснилось, что все близкие девочки к тому времени умерли от голода. Ее позже удалось вывезти по "дороге жизни" на "большую землю". Несколько лет спустя, после войны, эта девочка, уже девушка, нашла Эстебана в Ленинграде, чтобы поблагодарить. Их новая встреча растянулась почти на шестьдесят лет. Девушку звали Софьей, и, если кто еще не догадался, это была моя будущая бабушка. Она вышла замуж за моего дедушку, и у них родился сын, мой отец. Больше бабушка родить не смогла, сказались последствия голода и дистрофии.
И дедушка Эстебан, и отец закончили факультет филологии Ленинградского университета. У дедушки на всю жизнь осталось что-то вроде комплекса: с одной стороны, он боялся, что он сам, а потом его сын, забудут испанский язык. С другой стороны, дедушка считал, что, живя в России, надо в совершенстве владеть русским языком.
Вот и мне, словно по наследству, выпала стезя филолога. Хотя я родилась уже в Испании, и русскому языку меня учили отец и дедушка с бабушкой.
Они переехали в Испанию в 1977 году, вскоре после смерти Франко. Здесь мой папа и женился. Сначала родился мой брат, а затем и я.
Мои родители и брат погибли в автомобильной катастрофе. Это произошло в средине сентября, в начале учебного года. Брату тогда было восемь лет, он уже учился в школе. А я еще в школу не ходила и оставалась в гостях у бабушки с дедушкой в Сеговии. Родители и брат поехали в субботу из Мадрида в Сеговию, чтобы забрать меня домой, но на шоссе на встречную полосу внезапно выехал грузовик…
Так я и осталась на попечении дедушки Эстебана и бабушки Софьи. Дедушка умер осенью две тысячи четвертого года, немного не дожив до восьмидесятилетия. А вскоре, в июне следующего года, умерла бабушка Софья. Умерла через неделю после того, как я защитила диплом, закончив факультет филологии Комплутенсе. Как и хотел дедушка.
Теперь я взрослая, серьезная и самостоятельная женщина. По крайней мере, мне иногда так представляется. Но из родственников, самых близких, у меня остался лишь дедушка Бартолоум и его мама, бабушка Химена.
Вот такая моя родословная.
В Петербурге до сих пор живет Юрий Рогачев — дальний родственник бабушки Софьи. У русских это называется "седьмая вода на киселе". Он и его жена были самыми близкими друзьями нашей семьи, когда она находилась в Советском Союзе. А Юрий Константинович еще и помогал моим родственникам выехать в Испанию, потому что служил в то время в КГБ.
Дедушка Эстебан и, особенно, бабушка Софья всегда скучали по России и Петербургу. Они несколько раз порывались туда съездить вместе со мной, да как-то все не получалось. А потом они начали болеть. И тогда дедушка взял с меня слово, что я обязательно побываю в России и встречусь с их друзьями. Если те к тому времени будут живы.
Донато обрадовался, когда я завела речь об этой поездке. Он даже договорился в своей газете, что напишет потом путевые заметки о Петербурге. И именно Донато спланировал сроки поездки. Так, чтобы они совпали с его и моим отпуском. Я не возражала. Мы впервые отправлялись в отпуск вместе, и это обстоятельство волновало меня, наводя на лирические размышления. Я представляла в воображении набережную Невы, крылья разведенного моста, белую ночь… И мы с Донато, взявшись за руки, стоим у парапета набережной. Какой прекрасный момент для объяснения в любви.
Пусть никто не думает, что я какая-то романтичная дурочка. Вовсе нет. И я безо всяких комплексов отношусь к тому, что Донато никогда не говорил мне о любви. Мужчины вообще стесняются говорить на эту тему, как объясняла мне одна продвинутая подружка. Их надо провоцировать, заставлять, а потом ловить на слове, пока не забыли. А я так не умею. Но из этого вовсе не следует, что Донато меня не любит. Он просто стесняется, и все. Ведь главное не слова, а отношения. Слова можно произнести всегда. Вот возьмет меня за руку на набережной Невы или, как там, Фонтанки, и скажет…
Совсем размечтавшись, я залезла в Интернет и нашла виды Петербурга. Звонок дедушки Бартолоума застал меня на фоне величественного и мрачного Казанского собора. Пришлось срочно перемещаться обратно в Мадрид.
— Привет, Фисташка. Чего не звонишь, не делишься успехами?
Я смутилась:
— Да какие там успехи, так… А ты откуда знаешь?
— Слухами земля полнится. С Винкесласом разговаривал, он и сообщил, что ты первую рукопись перевела. Хоть бы похвалилась перед родней. Интересный материал?
Я, воодушевленная тем, что появился весомый повод продлить бездельничанье, попыталась пересказать все перипетии моего титанического исследования, но дедушка меня прервал:
— Да ты не торопись. Вечером спокойно расскажешь. И перевод с собой захвати, почитаю на досуге. Когда тебя сегодня ждать?
Тут я "зависла". Вроде бы никакой предварительной договоренности о встрече не было. Или дедушка в такой завуалированной форме велит мне явиться пред светлые очи его и бабушки Химены? На него не похоже. Диктатором он никогда не был. Но дедушка продолжил и тем самым спас меня от большого конфуза.
— Кстати, не забудь, в прошлый раз ты подарила шаль из ангорской шерсти. Уже вторую за три года. Не советую больше этого делать, хи-хи.
О, Господи! Только тут я поняла, как едва не опростоволосилась. У меня есть мелкий, на мой взгляд, недостаток, приносящий мне иногда крупные неприятности. А именно — я всегда забываю про дни рождения своих близких и знакомых. Так же, как и про свой день рождения. Как-то не придаю этому существенного значения. Родился человек и родился — чего особенного?
Но не все люди придерживаются такого же мнения. Некоторые даже обижаются, когда не поздравишь во время. А с чем? Можно подумать, что, однажды родившись, человек совершил некий выдающийся поступок, с которым его надо потом каждый год поздравлять в условный день. Да еще дарить подарки.
Тем не менее, обычай есть обычай. И испанцы относятся к нему щепетильно. А я едва не забыла про день рождения бабушки Химены. Как хорошо, что дедушка не успел этого заметить. Он хотя и человек с чувством юмора, но, кто его знает?