Поцелуй меня, дьявол

Спиллейн Микки

— Следы были, и выглядели они не очень привлекательно. — Я взглянул на него в упор. — После такого зрелища начинаешь мыслить по-другому.

Он поднял на меня задумчивые глаза.

— Они пытали ее не для того, чтобы выяснить, сколько она знает, — сказал я. — Из нее хотели выжать информацию, известную ей одной, ключ к чему-то неразгаданному.

Лицо Пэта опять стало серьезным.

— И ты хочешь добыть этот ключ?

— А ты как думаешь?

— Не знаю, Майк. — Он устало провел рукой по глазам. — Наверно, я и не ожидал, что ты оставишь это дело без последствий. — Он взглянул в окно,

по которому бежали струйки дождя. — Ладно, раз так, тебе не мешало бы знать кое-что. Эти ребята из ФБР — народ ушлый. Они имеют твое досье и знают, как ты работаешь. Они даже знают, как ты думаешь. Не жди от них никакой помощи. Если встанешь им поперек дороги, дело кончится каталажкой.

— Ты получил указания?

— В письменном виде и от весьма высоких инстанций. — Он взглянул на меня в упор. — Мне было приказано передать тебе это, если будешь дергаться.

Я поднялся и достал сигареты.

— Великие сыщики. Они хотят все сделать сами. Слишком умные, чтобы нуждаться в помощи.

— У них техника и люди, — возразил Пэт.

— Верно. — Губы у меня пренебрежительно дернулись. — Но здесь нужна позиция, которой у них нет. Они хотят сыграть на публику, показать на этом примере эффективность своей работы. Думают, что упекут их за решетку. Черта с два! Эти ребятки из «седана» плевать хотели на власти. А также на тебя, на меня и на кого угодно, кроме самих себя. Они признают только одно — ствол в брюхо, лучше с разрывной пулей, которая размотает им кишки по стенкам. Вот такой подход они уважают. — Я напялил шляпу, стараясь не задеть фонарь на лбу. — До встречи, Пэт.

— Если она состоится, — ответил он мне в спину.

Я спустился по лестнице, вышел на дождь и стал ловить такси.

Если вы не знаете, что они здесь были, вы никогда этого не обнаружите. Разве что мелочи какие-нибудь. Бороздка в слое пыли от случайного прикосновения рукава, чуть сдвинута пепельница, резиновая полоска в дверце холодильника в одном месте вылезла наружу — не могут же они знать, что она отстает и каждый раз ее надо придерживать рукой.

Мой пистолет висел в шкафу на прежнем месте, на щечке можно было заметить отпечаток большого пальца, хотя я помнил, что хорошо протер его перед тем, как убрать. Я снял пистолет с крючка и положил на стол. Ребята из ФБР слишком хорошо знали свое дело, чтобы оставлять отпечатки. Когда я стаскивал пальто, насвистывая какую-то песенку без мотива, мой взгляд упал на корзинку для мусора, стоявшую около платяного шкафа. На дне лежал окурок, это был окурок не от моей сигареты. Я поднял его, осмотрел и бросил назад, продолжая насвистывать. Немного поразмыслив, я снял трубку и набрал номер консьержа.

— Это Майк Хаммер, Джон. Ты впускал сюда мужчин?

— Мужчин? — Он замялся. — Понимаете, мистер Хаммер, я…

— Ладно, ничего. Я с ними говорил. Просто хотел проверить.

— Ну, если так… У них был ордер на обыск. Вы знаете, кто они? Это люди из ФБР.

— Знаю, знаю.

— Они сказали, чтобы я помалкивал.

— Ты уверен?

— Факт. С ними был еще городской полисмен.

— А больше никто не приходил?

— Никто, мистер Хаммер. Я бы никого не впустил, вы же знаете.

— Ладно, Джон. Спасибо. — Я положил

трубку, снова осмотрелся. Кто-то еще был в квартире. Он тоже знал свое дело. Но не так хорошо, как агенты ФБР. Он оставил следы.

Опять вокруг меня сгущалась тревога. Она висела в воздухе, как дым, хотя не имела ни цвета, ни запаха. Я снова начал насвистывать и взял со стола пистолет.

Глава четвертая

Она приехала в полдвенадцатого. У нее давно был свой ключ, и она вошла в гостиную, неся с собой тепло, свет и радость жизни.

— Привет, красотка! — сказал я.

Она медленно улыбнулась, потом изобразила губами поцелуй. Нам не надо было соприкасаться губами. Она посылала мне свое тепло через всю комнату.

— Уродина, — сказала Велда. — Ты еще безобразней, чем был, но я люблю тебя еще больше.

— Ну и пусть уродина. Зато я внизу красивый.

— Кто полезет так далеко? — улыбнулась она. — Разве что я.

— Именно ты, детка.

Продолжая улыбаться, она сняла пальто и бросила его на спинку кресла.

По-моему, я никогда не уставал смотреть на нее. Она была моим идеалом женщины, и даже любые ее эмоции, как бы они ни проявлялись, всегда отвечали моему настроению. В ней уживались пышная красота джунглей и элегантная утонченность города. Для меня она была всем на свете, и на ее пальце поблескивало подаренное мной кольцо.

Велда прошла в кухню и открыла пару банок пива. Я взял у нее запотевшую от холода банку и поставил на столик рядом с собой. Она опустилась в кресло, сделала глоток, а когда слизнула языком пену с губ, я почувствовал внезапное волнение в крови.

Затем она сказала то, что я ожидал:

— На этот раз дело слишком серьезное, Майк.

— Вот как?

Она медленно подняла глаза и посмотрела на меня твердым взглядом.

— Я кое-что сделала, Майк. Я не стала ждать, пока ты выйдешь из больницы. Это не такое убийство, как ты думал. Это было преднамеренное и организованное убийство, и оно имеет такую подоплеку, что даже городские власти боятся о нем говорить. Оно вышло на федеральный уровень, но нити тянутся так высоко, что и агенты ФБР должны проявлять осмотрительность.

— Ну и что? — сказал я с безразличным лицом, поднося ко рту банку с пивом.

— Тебе все равно, что я думаю?

Я поставил банку на столик и сказал:

— Даже очень не все равно, котенок, но, когда надо принимать решение, для меня важно, что я сам думаю. Я мужчина. Пусть даже я один мужчина, но пока у меня есть собственный ум, опыт и знания, я буду принимать решения сам.

— И ты собираешься гоняться за ними?

— А я бы нравился тебе больше, если бы пошел на попятный?

Улыбка тронула ее губы, смягчив серьезное выражение лица.

— Нет, — сказала она, и теперь глаза ее тоже улыбались. — Люди и техника на десять миллионов долларов ведут войну с другой многомиллионной организацией, и именно тебе нужно влезать между ними и наводить порядок. Ладно, ты мужчина, ты решаешь. — Она отхлебнула из банки. — Я все жду, когда ты решишься наконец спуститься со своего холостяцкого пьедестала и переехать туда, где я смогу хоть немножко влиять на тебя.

— Ты уверена, что сможешь?