Поцелуй мертвеца
Шрифт:
— Ты не можешь без меня жить. — Чтобы сказать эти слова, мне пришлось немного отстранить в сторону рот.
— Я — твоя сучка с выебанными мозгами, — проговорил он, и вернул мое лицо обратно, так что мы снова соприкасались ртами.
— И тебя это нисколько не волнует? — удивилась я.
— Нет, — ответил он. — А тебя волнует, что я хочу сосать кровь из твоего рта, что ее запах меня возбуждает?
Мое дыхание задержалось, а ответ прозвучал мягко, хотя и с дрожью:
— Нет.
— Я хочу заковать тебя в свои объятия и целовать так глубоко, и так страстно, чтобы ты не могла сказать «нет». Я хочу почувствовать, как твое тело будет реагировать на боль, которую я причиню, и наслаждаться вкусом твоей крови во время поцелуя.
Я дрожала — и совсем не от страха, хотя, надо признаться, все-таки немного было и страшновато. В играх с оборотнем всегда существует грань, за которой все может зайти слишком далеко, но балансировка на самом краю — часть того, что мне в этом нравилось. Это правда и я пыталась с ней смириться.
— Здорово, — выдохнула я это единственное слово прямо в жар его рта.
— Это означает да? — уточнил он, скользя рукой по моей голове к затылку. Его рука была такая огромная.
— Да, — ответила я и первой начала поцелуй, но потом его рука напряглась на моем затылке, и он так глубоко и так страстно стал меня целовать, что я не смогла уже ничего сказать, даже отказаться. Его вторая мускулистая рука, словно стальной трос, обвила мою спину, и мое тело оказалось в ловушке из его тела даже прочнее, чем это удалось Ашеру, отсекая возможность даже поднять руки. Я решила не причинять вреда Ашеру, но Никки — он сам удостоверился, что я не смогу ему навредить. Он обездвижил меня на время поцелуя, прослеживая языком каждую ранку пока целовал меня и вылизывал со рта кровь. Боль была острой, а мне обычно не нравилась острая боль и я могла бы запротестовать, если бы вообще была способна говорить. Но тут Никки оставил мои раны в покое и переключился на поцелуй.
Он знал, как меня целовать и я целовала его в ответ, хотя он и держал мою голову как в тисках, что я никак не могла повлиять на поцелуй, поэтому весь контроль был у него. Он коснулся самой глубокой раны и я почувствовала вкус свежей крови.
Он издал низкий невнятный звук и выпрямился. Затем неожиданно оторвал меня от пола так, что мои ноги остались болтаться в воздухе, а тело оказалось так сильно прижато к его, что не было ни единого шанса упасть. Я была в безопасности и в то же время в ловушке. И не могла решить нравится это мне, или пугает. Я была в замешательстве, но поскольку негатива во мне совсем не было, следующим звуком, который он издал, было низкое, мурлычущее урчание. Казалось, оно наполнило мой рот, вызывая вибрацию во мне, пока не дошло до того глубокого местечка внутри, после чего растеклось по всему телу. Из темноты выплыла рыжевато-коричневая золотая тень и я увидела, как моя львица бежит сквозь высокие, тенистые деревья. В реальности этого, конечно же, не происходило, но именно так я это «видела» у себя в голове, словно ощущала, как в моем человеческом теле движется лев. Я видела, как моя львица бежит сквозь деревья в зарослях джунглей, скользя к тому рычащему теплу, что исходило от Никки. Мой зверь шел к нему на зов, тепло к теплу, жар к жару, пока мою кожу не начало лихорадить так же, как и его.
Он оторвался от моего рта, чтобы показать мне, что его голубой глаз налился цветом львиного янтаря. Рык, который, казалось бы, не мог вырваться из человеческого горла, сорвался с его губ в то время, как он меня держал.
Я тихо зарычала в ответ.
Никки рыкнул, великолепным, резким, громким звуком, который я не слышала ни от одного льва. В непосредственной близости звук оказался просто потрясающим. Я была так поражена, что не успела опомниться, как меня уже поставили на ноги.
И успела только пикнуть:
— Какого…
Схватив меня за джинсы, он рванул их на себя, разорвав в клочья молнию и ткань вокруг.
Сила была неимоверная. Он грубо развернул меня, что я даже немного споткнулась. Затем швырнул на скамейку так, что пришлось выставить вперед руки, иначе ударилась бы коленками, и продолжил срывать джинсы, стянув их до бедер. Положив одну руку на полоску стрингов, он одним рывком сорвал их с меня. Это было больно или приятно? Момент, где грубость и боль превращались в секс и удовольствие, смешался у меня в голове. Мне понравились ощущения, когда он срывал с меня одежду; эта мощь, мощь желания, вызывала тянущее ощущение где-то внизу живота.
Никки скользнул руками по моим бедрам и прорычал:
— Боже, обожаю твою попку.
Были и другие мужчины в моей жизни — шептавшие милые глупости и даже цитировавшие стихи. Я любила в них это, но в Никки мне нравились другие вещи.
Удерживая меня одной рукой за бедро, второй он провел по моей заднице, поглаживая, лаская, сминая, и, наконец, погрузил в меня палец. Я была настолько тугой, что от этого из моего горла вырвался слабый всхлип.
— Ты мокрая, — произнес он хриплым рычащим голосом.
— Знаю, — отозвалась я, и мой голос тоже стал хриплым.
Уже два его пальца проскользнули внутрь и начали двигаться вперед-назад, как бы предваряя его основные планы. Он двигал ими все быстрее и быстрее, и как же это было приятно, чертовски приятно, но до завершения было еще далеко.
— Похоже, угол неверный, — заметил он, похожим на рычание голосом.
— Да, — выдохнула я.
— Ляг на спину на скамейку.
Я глянула на него через плечо:
— Она слишком узкая, чтобы заняться на ней сексом.
— Просто сделай это, — сказал он, и именно в такие моменты я наслаждалась Никки, который выражался более прямо, чем большинство мужчин, и задавалась вопросом, насколько бы медлительным он был, если бы я раньше не трахнула его мозги.
Я ответила ему взглядом, ясно говорившим, что думаю об этой идее, и встала:
— С джинсами на моих бедрах ничего не получится.
— Прекрасно, — прорычал он. Затем встал на колени и у меня была всего секунда, прежде чем сообразить, что он собирается сделать. Его руки смяли мои джинсы и резко дернули их вниз. Ухватиться мне было не за что, и от этого рывка я чуть не упала. Поймав меня одной рукой, второй, Никки, окончательно разорвал мои джинсы. На мне осталась рубашка, лифчик под ней и ботинки с высоким голенищем, которые я одевала на рабочие выезды. Это не было клубной обувью — обычные, совершенно не сексуальные армейские ботинки.
— Я бы сказала, что у тебя не получится снять эти джинсы через ботинки, — проговорила я со смешком.
Он лизнул одну ягодицу, таким длинным, медленным движением языка, и мой смех резко оборвался. Потом он вонзил зубы в ягодицу, и я возмутилась:
— Ай, слишком много зубов, пока не надо.
Он облизал укушенное место:
— Позже тебе это понравится.
— Возможно, но пока нет.
— Ляг на спину, на скамейку.
— Это слишком узкая скамейка, — ответила я и повернулась, чтобы посмотреть на него сверху вниз. Он глянул на меня — светлые волосы рассыпались по лицу, и на меня уставился один голубой глаз. На его лице уже читалась та особая темнота, та уверенность, которую начинают излучать многие мужчины в определенный момент, когда одежда летит в сторону и вот-вот уже начнется секс. Взгляд не то чтобы собственнический, хотя и это тоже, но взгляд хищника, и не только потому, что Никки верлев. Это не был взгляд вампира или оборотня, а просто взгляд мужчины. Может, аналогичное наблюдается и у женщин, но я нечасто смотрела на себя в зеркало во время секса, а сравнить могла лишь с одной женщиной, но у нее точно не было похожего взгляда.
Я уставилась на Никки, а он на меня. Он позволил рассмотреть в своем взгляде то, что он хотел со мной сделать:
— Ложись на скамейку, Анита.
Больше я не возражала.
Глава 33
Переводчики: Anjelika9, lorielle, Stinky, bkyche, SamG2
Вычитка: StavroS985, Kinnetic
Скамейка была узкой, но Никки скомандовал:
— Ляг так, будто собираешься качать пресс, только держись крепче. Я завела руки за голову и вцепилась в скамейку. Наша одежда уже опала грудой на пол. Он ласкал меня пальцами, ища то сладкое местечко, до которого можно дотянуться лишь приняв лишенную всякого стыда позу — я лежала, согнув ноги в коленях, а он держал одну мою ногу так, чтобы можно было удерживать колено на скамье, добиваясь тем самым оптимального угла, позволяющего снова и снова, быстрее и быстрее ласкать заветную точку. Он заставил меня кричать. Мне пришлось бороться со своим телом, чтобы продолжать держаться за скамейку и не забывать, что если расслаблю руки, то тут же свалюсь.