Поцелуй Мистраля
Шрифт:
Холод поглядел на него, явно удивившись. Я подумала, что, наверное, Дойл ни разу за все эти годы не называл Холода своей правой рукой. По его лицу можно было так подумать. А еще, наверное, это было самым доступным для Дойла способом попросить прощения за то, что он не помог Холоду драться с Агнес, спасая меня. Подумал ли Холод, что Дойл нарочно его бросил?
Между двумя мужчинами пробежал целый мир эмоций. Будь они людьми, наверное, они обменялись бы парой крепких словечек или емких метафор, которые у друзей сходят за выражение
– Сними кое-что из амуниции, мы посмотрим рану.
При этих словах он улыбнулся, потому что Холод всегда носил больше оружия, чем любой другой из стражей. Мистраль шел вторым с большим отрывом.
– Постарайтесь побыстрее, – сказал Рис.
Мы повернулись к нему, а потом взглянули ему за спину. Воздух клубился чем-то серым, белым и черным – и ужасным. Охота летела к нам полосой кошмаров. Я не сразу разглядела Шолто на острове – маленькую светлую фигурку, бегущую во весь опор со всей присущей сидхе быстротой. Но как бы быстро он ни бежал, он бежал недостаточно быстро. Его преследователи обладали скоростью полета птиц или ветра, скоростью водопада. Все равно что пытаться обогнать ветер – как ни старайся, не получится.
Дойл повернулся к Холоду.
– Снимай пиджак, я тебя перевяжу. На большее времени не хватит.
Я опять посмотрела на остров. Дядья Шолто, его телохранители, пытались выиграть для него время. Они жертвовали собой, чтобы задержать охоту. В какой-то мере у них получилось. Несколько этих жутких клубов остановились, набросившись на них. Крик кого-то из телохранителей взлетел на миг над птичьим гомоном тварей. Но большинство с пути не свернуло, их целью был Шолто, и за ним они и гнались.
Он пролетел через мост и побежал дальше.
– Да поможет нам Богиня, – воскликнул Рис, – он сюда бежит!
– Понял наконец, кого вызвал к жизни, – пробурчал Мистраль. – Вот и мчится в панике к единственному доступному укрытию.
– Нас защищают клеверное поле, рябины, ясени и терн. Дикая охота до нас не доберется, – сказала я, но голос у меня получился слабый, совсем без той уверенности, какую мне хотелось слышать.
Дойл содрал с Холода рубашку и порвал пиджак на кусочки, подходящие для повязки.
– Очень плохо? – спросила я.
Дойл покачал головой, прижимая ткань в области плеча и подмышки Холода.
– Выведи нас отсюда, Мередит. Я с Холодом разберусь, но вывести нас можешь только ты.
– Дикая охота до нас не доберется, – сказала я. – Вокруг нас поле и стена, которую им не одолеть.
– Если б охотились не на нас, я бы, может, согласился, – проворчал Дойл.
Он уговаривал Холода лечь на клевер, Холод сопротивлялся. Дойл сильнее нажал на рану, и Холод со свистом втянул воздух. Дойл продолжал:
– Но Шолто велел нам бежать, если мы сидхе. Он их предназначил для охоты на нас.
Я уже отворачивалась, но не смогла оторвать взгляд от Холода. Когда-то он был Убийственным Холодом: холодным, жутким, высокомерным, неприкосновенным и неприкасаемым. А теперь он мой Холод, он меня не пугает, он совсем не холодный, и прикосновения его тела мне знакомы все, какие только бывают. Мне хотелось встать с ним рядом, держать его за руку, пока Дойл занимается его раной.
– Мерри, – сказал Дойл, – если ты нас не выведешь, пострадает не только Холод.
Я поймала взгляд Холода. Я увидела в нем страдание, но еще и надежду и даже удовлетворение. Думаю, ему нравилось, что я так за него боюсь.
– Уведи нас отсюда, Мерри, – проговорил Холод сквозь стиснутые зубы. – Со мной все в порядке.
Врунишкой я его не назвала. Только отвернулась, чтобы не смотреть. Слишком я на него отвлекалась, а времени на страдания у меня не было.
– Мне нужна дверь в Неблагой Двор, – произнесла я отчетливо, но ничего не случилось.
– Попробуй еще раз, – сказал Рис.
Я попробовала, и опять впустую.
– Шолто сказал: "Никаких дверей", – напомнил Мистраль. – Видимо, его приказ действует.
Шолто ступил на кромку сотворенного мною поля. Еще несколько шагов – и он будет под защитой клевера. Воздух над ним чернел щупальцами, пастями и когтями. Я отвернулась: думать, глядя на это, я не была способна.
– Призови что-нибудь другое, – предложил Аблойк.
– Что именно? – спросила я.
И тут Рис сказал:
– Где растут рядом рябина, ясень и терн, завеса между мирами становится тоньше.
Я посмотрела на кольцо деревьев, вызванных мною к жизни. Ветви их сплелись над нами в кружевную крышу; они двигались и перешептывались у нас над головами, как розы Неблагого Двора, – они словно были живее, чем обычные деревья.
Я пошла между стволами деревьев, ощупывая пространство не руками, а той частью своего существа, что воспринимала магию. Одаренные парапсихически люди должны как-то подготавливать себя к восприятию магии, а мне приходилось постоянно экранировать себя от нее. Особенно в волшебной стране – здесь магии было столько, что она шумела как двигатель огромного корабля, и спустя какое-то время ты ее просто переставал "слышать", хотя она все время гудела в твоем теле, так что даже кости вибрировали в ее ритме.
Я потянулась за свои щиты, разыскивая место, которое казалось бы... тонким. Искать просто магию смысла не было, она здесь была везде. И огромная волна магии наплывала на нас с озера. Надо было ее отогнать и искать более направленно.
– Клевер их остановил, – крикнул Мистраль.
Я бросила взгляд в ту сторону. Туча кошмарных тварей кружила над полем, как свора гончих, потерявших след.
Шолто все бежал, волосы развевались за спиной. В беге его нагая красота была еще чудесней, можно было любоваться, как бегом лошадей. Такая красота уже не имеет отношения к сексу – это красиво само по себе.