Поцелуй на рассвете
Шрифт:
На свой вопрос Брин получила два противоположных ответа. Райли дернулся, как будто его подстрелили, и прорычал:
– Ничего.
Уитни подалась вперед, сдвинувшись на самый край сиденья, и положила руки на спинку переднего сиденья.
– У них проблемы.
– Нет у нас никаких проблем! – возразил Райли.
Если бы взгляды могли убивать, Уитни уже была бы трупом, но она так увлеклась разговором, что не заметила взгляда Райли. Не часто случалось, чтобы люди смотрели на нее как на источник ценной информации, и теперь, когда у Уитни появилась заинтересованная аудитория,
– Что ты об этом знаешь? – воинственно набросился на нее Райли. – Ты у нас даже не работаешь. Раз уж на то пошло, что может знать о нашем шоу твой папочка? Он понятия не имеет, что мне приходится выносить, чтобы записать на пленку очередной выпуск. Они окружили меня кретинами и рассчитывают, что я с ними управлюсь.
– Вам надо учиться лучше ладить с людьми, – отважно заявила Уитни. – Вы на всех кричите, запугиваете всех до полусмерти, уж я-то знаю. А ваши продюсеры…
– Продюсеры? Во множественном числе? – вмешалась Брин.
– После вашего ухода он сменил троих.
– Все трое ни к черту не годились! – заорал Райли. – Сначала студия наняла какую-то бабенку с длиннющими серьгами до самых плеч и кольцами на каждом пальце. Наверняка какая-нибудь, сатанистка, уж я всяких повидал. С ее подачи я каждый день брал интервью то у гуру, то у прорицательниц, то у ведьм.
Брин подавила смешок.
– Потом на ее место прислали одного придурка, только что получившего диплом по специальности «телевидение». Черт, да он даже не знал, как выглядит изнутри студия! Но послушаешь, как он рассуждал, можно подумать, он все знает. Он пытался объяснять инженерам и техникам с двадцатилетним стажем, как они должны делать свое дело. И кому они жаловались? Правильно. Мне. Следующая…
– Она убежала из студии в слезах, – с готовностью подсказала Уитни.
– Что случилось?
Райли открыл рот, но Уитни успела заговорить раньше:
– Я при этом не присутствовала, но если верить тому, что говорят, Райли обошелся с ней ужасно жестоко. И по-моему, она не такая уж толстая.
Брин недоверчиво воззрилась на Райли:
– Ты назвал женщину толстухой? В глаза? Райли, как ты мог!
– Я не называл ее толстухой, – буркнул он.
– Ну, он выразился не так прямо, – согласилась Уитни, – он сказал: «Вы уж лучше сразу поставьте миноносец между мной и помощником режиссера, когда он пытается показывать мне время. Что из-за него не будет ничего видно, что из-за вас, один черт».
– В порядке извинения я послал ей две дюжины роз, – пробурчал Райли.
Он откинулся на спинку сиденья, скрестил руки на груди, ссутулил плечи и уставился прямо перед собой, как насупившийся мальчишка.
– Он ударил оператора, – доложила Уитни.
– Ударил?! – вскричала Брин. Она повернулась и уставилась на Райли. В конце концов ему пришлось повернуться и встретиться с ее обвиняющим взглядом.
– Я его не бил, – пробурчал Райли, – а только слегка толкнул.
– Ты что, совсем спятил? Что с тобой происходит? С какой стати ты кого-то бьешь или толкаешь?
Райли, похоже, не собирался отвечать, но за него ответила Уитни:
– Потому
В машине повисла зловещая тишина. Уитни переводила взгляд с Райли на Брин и обратно. Она восхищалась обоими – отчасти потому, что, как ей казалось, вокруг них кипели страсти, чего так не хватало ей самой.
Ни Брин, ни Райли не шевелились. Оба смотрели прямо перед собой. Уитни сама не знала, на что рассчитывала, выдавая этот последний кусок информации, но была немного разочарована тем, что ничего драматического не произошло.
– Я знаю от папы, что на этой неделе управляющий вызвал Райли на ковер и приказал взяться за ум. Он сказал, что Райли должен срочно найти продюсера, с которым он может сработаться, и поднять рейтинг передачи на должный уровень, или пусть пеняет на себя.
Последнюю фразу можно было не расшифровывать, она могла означать только одно: закрытие программы. Профессиональную смерть Джона Райли.
Когда молчание слишком затянулось, Уитни настороженно спросила:
– Почему вы оба молчите? Райли, вы ведь на меня не сердитесь?
Райли набрал в грудь побольше воздуха и на выдохе произнес:
– Нет, Уитни, я на тебя не сержусь.
– Все-таки Брин по-прежнему ваша жена, ей следует знать, что происходит в вашей жизни. Я вас обоих ужасно люблю и хочу, чтобы вы были счастливы. Это же глупо – жить порознь!
– Я… то есть мы ценим твое участие, – быстро проговорил Райли. Он одарил Уитни мягкой улыбкой, за которую в обычных обстоятельствах Брин полюбила бы его еще больше. – Не забудь срочно сообщить в банк, что у тебя украли кредитную карточку.
– Не забуду, Райли. – В голосе Уитни слышалось благоговение.
– Тебе нужно быть внимательнее и осторожнее. Рассеянная молодая женщина легко можег стать добычей какого-нибудь мерзавца. Мне страшно даже подумать, что с тобой может что-нибудь случиться.
– Правда? – прошептала Уитни. Тронутая вниманием Райли, она была на седьмом небе от счастья.
– Ну конечно. Что бы я делал без моей Растяпы Уит?
Ответная улыбка Уитни буквально лучилась счастьем.
Брин остановила машину у края тротуара перед внушительным особняком Стоунов. Ей не нужно было спрашивать дорогу: когда-то они с Райли побывали в этом доме на рождественской вечеринке, которую Стоун устраивал для сотрудников компании.
– Тебе помочь донести сумку? – спросила Брин девушку. Она старалась сохранять внешнее спокойствие и делать вид, будто рассказ Уитни не произвел на нее впечатления, но это было нелегко.
– Спасибо, я сама справлюсь. – Уитни открыла дверцу, вышла из машины и вытащила сумку. Потом наклонилась к водительскому окну и тихо спросила:
– Брин, вы ведь не сердитесь на меня за то, что я высказала свое мнение, правда? Вы знаете, как я к вам отношусь, по-моему, вы просто потрясающая. Вы единственная, кто обращается со мной по-человечески, а не вытирает об меня ноги. И даже если Райли иногда на меня кричал, я знала, что в душе он хорошо ко мне относится.