Поцелуй на счастье, или Попаданка за!
Шрифт:
— Таинэ Орияр готова открыть душу Небесам и дать свидетельские показания, — задушевным тоном поведал дворецкий.
— Пройди, дитя Небес, — сладко пропел жрец в белом одеянии, повернулся и пошел впереди.
Стоило переступить порог черно-белого храма и положить ладони на алтарь, глядя в глаза Нейсона, вставшего напротив, как время исчезло.
Я уже не видела пустых стен, украшенных лишь двумя картинами в простых рамах, изображавших заснеженное поле и ночное море. Взгляд менталиста не отпускал, и я казалась себе то барахтающейся в паутине мухой, то воспаряла
Потом начались вопросы. Давление чужих разумов усилилось — подключились два дознавателя. Я едва удерживала контроль, чтобы не рухнули все мои щиты. Хватит с них двух воспоминаний о наших с Вороном провалах в Нижний мир. С особым удовольствием я вспоминала о подозрениях против королевы. Пусть государь знает.
Наконец, невидимые тиски, сжимавшие мою голову, лопнули, я покачнулась и осела на руки дедушки Энхема.
— Светлые Небеса свидетельствуют со всей очевидностью, что леди Барренс, таинэ Орияр, говорила правду с открытой душой и сердцем, — монотонно проговорил белорясник.
— Темные Небеса свидетельствуют со всей беспристрастностью, — эхом откликнулся чернорясник, — что леди Барренс, она же таинэ Орияр, не погрешила против истины и не скрыла ничего от их взора.
— Мы удовлетворены. Пригласите графа Орияра, подозреваемого в клятвопреступлении, — сухо прошелестел голос одного дознавателя, тощего и высокого, как жердь.
— Дозволяем, — слаженным дуэтом пропели жрецы.
Двери распахнулись, впустив сначала конвоира; затем вошел сероглазый некромант — медленно, с усилием переставляя ноги. На его руках и лодыжках безобразными буграми чернели вериги Кхаста, надетые напоказ, поверх камзола и брюк. За плечом графа выступали, зорко глядя по сторонам, еще два королевских мага. И это в Орияр-Дерте, гнезде Ворона! Даже меня охватил гнев, а что чувствуют Гринд, Кенз и все люди и маги замка?
— Лорд Орияр, ваши показания подтверждены свидетельницей пред ликом Небес, — провозгласил тот же тощий дознаватель. — Мы отправим депешу его величеству о результатах расследования. Можете приступать к вашему срочному ритуалу…
— Невозможно! — оборвал его жрец Темных Небес. — Пока не сняты ограничители магии, ни один маг не может предстать перед Небесами.
— Мы не можем снять браслеты. Указа об освобождении еще нет.
— Есть! — Побледневший Нейсон вытащил из-за пазухи два свитка. — Его величество в милосердии своем предвидел результат свидетельства перед Небесами графини Барренс.
Но, развернув первый свиток, магистр тут же разорвал его и смял, а обрывки засунул в карман. Пара клочков упала на пол. Менталист этого не заметил, он дрожащими руками развернул второй свиток, пробежал по тексту глазами, с облегчением вздохнул и передал бумагу стоявшему рядом дознавателю. Тот откашлялся и громким, хорошо поставленным голосом зачитал документ.
Это оказался королевский указ о немедленном освобождении из-под стражи лорда Орияра. Цитирую дословно: «В случае подтверждения перед Небесами свидетельства отсутствия злого умысла, снять все выдвинутые против Черного Ока его величества обвинения
— Именем короля приказываю снять вериги! — опустив свиток, приказал дознаватель.
Что ж, Артан предусмотрителен. И то, что он подписал сразу два указа, скорее поддерживало Дэйтара, чем свидетельствовало против. Интересно, что было во втором свитке? Хорошо бы подобрать упавшие клочки, пока никто не опередил. А то еще воспользуются для своих гнусных интриг. Я уже заметила, как чернорясник повернул голову в капюшоне и бросил на мусор косой взгляд, явно интересуется.
— Лаори, мне нужны эти бумажки, — прошептала я одними губами.
Все были увлечены сценой триумфального освобождения Ворона от оков. Рыцари, толпившиеся у храмовых врат, бурно выражали радость, лекарь протягивал Дэйтару склянку с укрепляющим зельем. Хорошо, что перед вторым этапом не требуется такая зверская голодовка, как перед первым, иначе плакал бы мой план. В суете никто не заметил небольшого, четко направленного сквознячка, подтянувшего к моим ногам два бумажных клочка.
— Мэйстр Чесс, у меня ослабли пряжки на туфлях. Не могли бы вы их поправить? — шепнула я дворецкому. Стыдно, конечно, напрягать старика, но другие доверенные лица слишком далеко.
— Рад помочь, таинэ, — пробормотал дедушка Энхем. Встав на одно колено, он коснулся выставленного из-под подола носка туфли и ловко подобрал бумажки. Можно было, конечно, спросить потом у Нейсона, но вдруг это государственная тайна? Лучше подстраховаться.
Освобожденный преображался на глазах. Появился румянец на щеках, заблестели глаза. Ворон встряхнул и осторожно размял руки, поправил смятые веригами рукава и ослепительно улыбнулся мне.
— Здесь и сейчас, — перекрывая шум, разнесся его глубокий и звучный голос под сводами храма, — здесь и сейчас я прошу милости Небес и заявляю о своей готовности и желании начать второй этап обручения с моей нареченной леди Тирриной, графиней Барренс, таинэ Орияр, если она согласна.
— Да, — ответила я и шагнула к алтарю. — Я согласна.
— Подождите, — мягко остановил нас служитель Светлых Небес, подняв обе руки. — С нареченных должны быть сняты абсолютно все блокирующие амулеты. И опущены все ментальные щиты.
Долговязый дознаватель скривился, бросил отрывисто:
— Все снято!
Темный храмовник подошел сам к Ворону и что-то прошептал. Дэйтар склонил голову, а жрец быстро провел над ней двумя ладонями, не прикасаясь, затем так же на расстоянии обследовал шею, плечи и грудь. Неуловимое движение, и из густых волос Ворона вытащена небольшая полупрозрачная игла, похожая на еловую. Жрец бросил ее на пол, и амулет вспыхнул и исчез.
— Вот теперь все снято. Щит… — Он обошел некроманта и, откинув капюшон, внимательно всмотрелся в глаза. Жаль, стоял он так близко, что никто, кроме Дэйтара, не видел его лица. — Щит опущен, насколько это возможно для его крови.
Белорясник кивнул собрату и двинулся ко мне, встал напротив.
— Перед Небесами предстают полностью открытыми. Это относится и к вам, таинэ. Иначе союз будет разорван.
— На мне нет амулетов, кроме родового кольца моего жениха. На первом этапе это не помешало, — набралась я смелости тихо возразить.