Поцелуй шипов

Белитц Беттина

– Тильманн, мы говорим о жизни и смерти, о какой скрытности здесь может идти речь!
– Пауль склонился вперёд и предупреждающе посмотрел на Тильманна.
– Если уж собираемся ввязаться в это безумие, то каждый из нас должен знать, что делает другой.

– В Гамбурге мы тоже ничего не знали. И что? Ты всё ещё жив, - ответил Тильманн холодно.

Я глубоко вздохнула. Чёрт, он прав. Мы оба не знали, что планировал Колин. Но Колин - Мар. Тильманн же, всего человек, да к тому же очень молодой. Несколько месяцев назад он ещё забрасывал в наши окна камни, с закреплёнными на них картами Таро, чтобы рассказать мне

о своём видении, а ночью подстерегал в Гренцбахе Колина, думая, что тот выполняет смелое родео, а не похищает сны у рогатого скота.

– Могу я говорить откровенно?
– Пауль коротко прокашлялся. Так как никто ничего не возразил, он продолжил:

– Весной я почти погиб, а моя сестра рисковала своей жизнью, чтобы спасти меня. В это же время я познакомился с моей девушкой, с которой хочу оставаться вместе так долго, как только возможно. Эти оба человека важны для меня. Важнее, чем ты Тильманн. Поэтому для меня лучше, если ты попытаешься убить её, чем если никто ничего не сделает, и Тесса отомстит одной из моих девочек, возможно даже обоим.

Это было очень смело, и наш разговор снова оборвался. Пауль избрал оружие Тильманна. Беспощадную правду. Вообще-то, Тильманн должен быть в состояние справляться с этим. Но заглянуть в свою душу он нам не позволил. Он сидел перед нами с опущенными ресницами и размышлял. Нельзя было сказать, причинили ли слова Пауля ему боль или же поощрили. Возможно, что Пауль только потому так провоцировал его, чтобы тот сдался. Но я знаю Тильманн лучше, чем он. Тильманн не сдаётся.

– Так что я за, - взял Пауль на себя ещё раз командование.
– Эли? А что думаешь ты?

Я не стала долго думать. Если я поддержу его затею, то он, возможно, снова будет смотреть на меня как на друга, поделится своими размышлениями, и не будет дольше закрываться на чердаке. Я больше не знала, могу ли ему доверять, но мне очень хотелось. Если не ему, тогда кому?

– Тоже за.

– Я против, без компромиссов, - сказала Джианна.
– Я не позволю семнадцатилетнему безрассудно погибнуть.

– Тогда у нас три голоса против одного и решение принято. Спасибо.
– Тельманн всё ещё не позволял нам заглянуть себе в глаза, но попытка Пауля напугать его, была напрасной. Мой брат принял своё поражение, молча. Наверное, он между тем уже привык проигрывать. Джианна встала и отвернулась, опершись руками о балюстраду, она смотрела в ночь. Видимо ей требуется один момент, чтобы восстановить самообладание. Нельзя, чтобы мы потеряли сейчас над собой контроль. Пока мы выяснили только начало, а не решающие моменты. Поэтому я решила использовать моё «да» в качестве давления.

– Однако при условии, что ты скажешь нам, что именно ты планируешь и как хочешь защитить себя.

– Ещё пока не могу, но думаю, что моя идея сработает. Нет, Эли, не смотри так на меня, я не могу рассказать! Ещё пока нет! Я поделюсь с тобой, как только буду знать точно. Тебя я во всё посвящу, обещаю.

– А нас?
– спросила Джианна, не поворачиваясь.
– Что с нами?

– Вас нет.

Джианна рассерженно ударила кулаком по балюстраде. Фонарь упал на керамические плитки и, зазвенев, потух. Джианна заругалась на итальянском, это прозвучало очень грубо и неприлично. Мы ей не мешали. Лучше уж пусть ругается, чем плачет. Как только Джианна начинала плакать, с ней больше было невозможно разумно говорить.

Это мне известно ещё с Гамбурга.

– Насчёт темы «безрассудно погибнуть»: как конкретно мы это сделаем? С помощью пистолета? Ножа? Яда?
– Тильманн выжидательно на нас смотрел.
– Какие-нибудь предложения?

– Никаких пистолетов!
– воскликнула я быстро, не понимая, что заставило меня сделать это. Мои мысли не поспевали за интуицией.
– От него будет много шума и всё пройдёт слишком быстро, чтобы вызвать боль. Боль открывает душу. О яде можешь забыть, на неё он не подействует. Она сама сильно ядовитая.

Джианна снова подсела к нам за стол, прижав тыльную сторону правой руки ко рту. В страшных ситуациях ей всегда становилось дурно. Я надеялась, что ужин останется внутри, и она сможет слушать дальше. Вопреки ожиданию, однако, она тут же снова вмешалась в разговор.

– Пистолет я возможно даже смогу достать, но по правде говоря ...

– Где ты хочешь достать пистолет?
– Тильманн был поражён. Пауль тоже смотрел на Джианну, как будто в первый раз видит её настоящее лицо.

– У мафии. Ндрангета, самая опасная мафиозная организация в Европе - и прямо перед нашим носом. Один из них живёт вон там впереди, в доме с дубовыми колоннами в саду. Добро пожаловать в Калабрии.

– Ага.
– У меня пересохло во рту.
– Как успокаивает.

– Ах, не беспокойся, если мы не собираемся зарабатывать здесь деньги, они оставят нас в покое. Но если одолжим у них пистолет, это будет благоприятной возможностью предложить нам свою защиту. Так что лучше всё-таки без пистолета. Кроме того, насчёт боли я думаю, не следует понимать буквально. Здесь, скорее всего, имеется в виду также и переносное значение.

– Конечно, - слабо согласилась я. Я чувствовала себя словно нахожусь в школе. На начальном курсе немецкого. Анализ стихотворений.

– На всякий случай нам следует причинить ей физическую боль, и дополнительно столкнуть с чем-нибудь, что вызовет душевную.

– Тессе ничего не причиняет боль, - ответила я с горечью.

– Возможно, всё-таки что-то есть ..., - сказал Тильманн задумчиво.
– Возможно будет достаточно боли из-за того, что в последний момент ей не удастся заполучить меня?

– Скорее это её разозлит.
– Невыразимо разозлит ...

– А если мы сделаем что-то плохое с Колином?
– размышлял Пауль. Да, это ему как раз на руку.

Я снова покачала головой.

– Ещё хуже, чем то, что он уже пережил? Нет, это безнадёжно.

Только Джианна знала, на что я намекала: дни Колина в концлагере. Кроме того, Тесса не воспринимала страдания других; даже находясь там, Колину пришлось позвать её, чтобы она его спасла. Страдания её не волновали, что её приводило в смятение, так это счастье других, а не их горе.

– Тесса не способна сопереживать, - сделала я вывод.
– Нам придётся ограничиться физической болью. Удар ножом в сердце причинит боль, не так ли Пауль?

– Удар ножом в сердце прежде всего требует изрядной силы и острого лезвия. У Тессы вообще есть сердце? Я имею в виду, у неё есть орган под названием сердце? А у Колина оно есть?

Научный подход Пауля безусловно необходим, но его вопрос показался мне слишком интимным, таким интимным, что мне хотелось убежать, и не отвечать на него. Но я заставила себя остаться сидеть.