Поцелуй смерти
Шрифт:
– С этой стороны Скалистых Гор у меня нет никаких полномочий, - ответил с улыбкой Таррин.
– Двадцать два трупа! Славно вы их раскатали, этих поганцев! Там что-нибудь осталось для правосудия?
– Сомневаюсь, - сказал Болан, думая о другом.
– Скажите мне, Лео, моя сестричка...
– Здесь я виноват, - произнес Таррин потухшим голосом.
– Конечно, это составляло часть моего прикрытия. Я пытался смягчить первые случаи, посылая к ней нормальных людей, но... Что и говорить, у меня за всех этих девчонок вроде вашей сестры все внутри переворачивается. Я уже долгие
– Понимаю, - выдавал Болан, чувствуя, как к горлу подкатывает горький комок.
– Хорошо. А сейчас мотайте наверх и передайте мои наилучшие пожелания вашей супруге. Да! Скажите, Лео, все те потрясающие известия, которые передавал мне Уотерби, ваша работа?
Таррин кивнул:
– И при этом вы все время пытались прикончить меня...
– Могли бы предупредить, - ответил Болан с укором.
– Я сержусь на вас только за одно, сержант, - сказал Таррин, потемнев лицом.
– И, наверное, никогда не прощу вам, что вы все рассказали моей жене. Теперь я должен вернуться к беспокоящейся женщине.
– Это самые лучшие женщины, - тихо проговорил Болан.
Он думал о другой беспокоящейся женщине, и ему не нравилось ощущение крови, текущей по боку.
– Уходите, идите наверх. Мне тоже нужно сматывать удочки.
Таррин обулся, встал и исчез в зарослях. Мак спустился к своему убежищу, чтобы забрать кое-какие вещи, затянул потуже повязку и заковылял вниз, к подножию холмов, образовывавших длинную узкую долину.
Машины мчались по обоим склонам холмов, и Болан знал, что полиция оцепит весь район, чтобы не выпустить из окружения оставшихся в живых участников побоища. Справа заржала лошадь, и в приступе отчаяния, вызванного потерей крови. Мак позвал:
– Сюда! Эй! Сюда!
Он спрятался в зарослях цветущих кустов, вытащив пистолет из кобуры. Долго ждать не пришлось: появился спешенный всадник, ведя лошадь под уздцы. Болан несильным, но точным ударом рукояти кольта оглушил полицейского и, схватив поводья, взобрался на спину лошади, направив ее в долину. Времени в его распоряжении оставалось немного: близился рассвет. И если он хотел еще раз увидеть свою "беспокоящуюся женщину", ему следовало поторопиться. Болан понимал, что не сможет проделать весь путь верхом на лошади. Все, на что он сейчас рассчитывал, - выиграть немного времени и расстояния, если, конечно, удача окажется на его стороне. Быть может, и на сей раз ему повезет. Он заслужил это, он победил, хотя у победы появился горьковатый привкус: прострелено плечо, распухла лодыжка - достаточно поводов для омерзительного состояния, к тому же Бодана охватило чувство страха за жизнь влюбленной женщины, ожидавшей его возвращения с войны.
Глава 21
Первое, что увидел Мак после пробуждения, - это бездонные глаза Валентины.
– О! Ты всегда просыпаешься, когда я на тебя смотрю, - сказала она.
Болан прикрыл глаза.
– Мне все приснилось, спросил он слабым голосом, или это действительно произошло?
Он лежал на свежей белоснежной постели, а плечо туго стягивала новая стерильная повязка.
Валентина наклонилась и поцеловала его, едва касаясь губами колючей щеки.
– Ты потерял сознание у самой двери, - объяснила она.
– Что? Совсем ничего не помнишь?
– Я чувствую только страшную слабость, - прошептал Болан.
– Так и должно быть! Это нормально.
Она показала ему газету, лежавшую на коленях:
– Тут написано, что ты убил двадцать три человека и тяжело ранил пятьдесят одного.
– Правда?
– Да. Смотри!
Мак взглянул на газетную полосу, прочитав большой заголовок, набранный жирными черными буквами:
"Казнь мафии состоялась. Приговор привел в исполнение Мак Болан Палач!!!" Он опустил веки и, протянув руку, нащупал узкую ладонь Валентины, такую маленькую и теплую, что у Бодана защемило сердце.
– Я думал, что останусь там, Вал, - тихо произнес Мак.
Она вытянулась рядом с ним на постели, не забывая про раненое плечо, и, почти касаясь губами его уха, прошептала:
– Я бы тебе никогда этого не простила.
– Человек сражается за какие-то определенные ценности, а не против них, сказал он.
Валентина чуть отстранилась и по-новому посмотрела на Бодана. Он открыл глаза, и их взгляды встретились.
– В переносном смысле, Вал, это значит," что я безумно люблю тебя.
– Это и есть победа?
– спросила Валентина с загадочным огоньком в глазах.
– Единственная победа, которую может одержать мужчина, - ответил Болан. Девушка встала, сбросила с плеч знакомый Маку халат с воланами, и, скользнув под простыню, прижалась к нему горячим молодым телом.
– Я бросаю тебе вызов, хочу, чтобы ты доказал эту победу, - шепнула она, как только к тебе вернутся силы. Победа всегда так сладка...
***
Валентина спала, забросив на Болана тонкую руку. Но Маку никак не удавалось заснуть.
Он больно уколол самую могущественную преступную организацию мира. И теперь она собирается с силами, чтобы раздавить наглого комара, осмелившегося укусить ее за лодыжку. Болан не строил себе иллюзий. За одну ночь он превратился в легенду, в лакомый кусок для каждого наемного убийцы страны, в позор для всех мафиози мира.
Болан чувствовал себя как узник, приговоренный к смерти и ожидающий в одиночной камере исполнения приговора. Но он был полон решимости достойно прожить отпущенное ему время, сражаться с мафией до конца, рвать ее поганые потроха, даже когда она проглотит его.
Мак предпринял кое-какие меры, чтобы по возможности максимально обезопасить себя. Он покрасился и отпустил усы. Под этим прикрытием он рассчитывал продержаться до переезда в Калифорнию. Там жил его друг, военный врач, который сделал карьеру, занимаясь пластической хирургией. Он был в неоплатном долгу перед Боланом, спасшим его от смерти в одном из боев в джунглях Вьетнама. В Калифорнии Мак получит новое лицо и превратится в другого человека. В Питтсфилде же останется братишка-сирота, куча денег и любимая женщина, на хрупкие плечи которой лягут все заботы, тревоги и волнения. Здесь же останется и память о человеке в черном.