Поцелуй смерти

Сойер Мерил

Тайлер даже не улыбнулся. Он любил яйца по–бенедиктински, пока Холли его не перевоспитала. И уж точно никогда не испытывал любви к уэвос ранчерос.

– Мне нужно выйти на заданный курс в восемь тридцать, – улыбнулся отец. – Надеюсь, все эти путешествия не испортили мой гандикап.

Тайлер кивнул, словно ему было до этого какое–то дело.

– Пока я был в отъезде, то слышал, что умер Кэлвин Хантер.

Дядя Адама и его отец оба служили во флоте. Кэлвин был капитаном ядерной субмарины до того, как перейти в сверхсекретную морскую разведку на суше. Мужчины встречались за партией

в гольф, когда обоим случалось оказаться в Сан–Диего в одно и то же время.

– Умер от сердечного приступа.

– Жаль. Хотелось бы присутствовать на похоронах, но я в то время вел торговые дела с клиентом в Зимбабве.

– Адам тоже не смог приехать, – прокомментировал Тайлер, пока официантка наливала ему в чашку кофе. – Он только что вернулся. Дядя оставил ему все, включая гору долгов.

Холодные голубые глаза отца сузились:

– У Кэлвина не было каких–то серьезных долгов. Он зарабатывал много.

– На выставках собак?

Секундная пауза.

– Нет, на недвижимости.

Тайлер чуть подумал:

– Возможно. Они сейчас прочесывают поместье. Адам мало что знает. Они с дядей не были в близких отношениях. На самом деле парень просто обалдел, что родственник оставил все ему.

– Все?

У отца сделался ошеломленный вид. Тайлер единственный раз видел у него такое выражение, когда отец пришел домой и обнаружил полицейских и мертвую жену. Тайлер тихо сидел в уголке с капелланом, но отец не видел сына.

Появилась официантка с уэвос ранчерос для Тайлера, а перед отцом поставила омлет с помидорами вместо картофеля. Рядом примостился одинокий тост. Старик не намазал его маслом.

– Интересно, сделаешь ли ты кое–что для меня?

– Конечно.

Тайлер помешал вилкой вязкую массу и приготовился услышать «если я заболею».

– В прошлом году я был в Стамбуле и наткнулся на Кэлвина. У меня полетел лэптоп. Ненадежная фиговина. Я сохранил кое–какую информацию на машине Кэлвина. Сейчас, когда он умер, мне нужно извлечь этот файл. Можешь попросить Адама разрешение посетить офис Кэлвина? Я бы ему и сам позвонил, но мы с ним виделись только раз.

Тайлер прекрасно запомнил тот день. Они вместе окончили академию. Отец Адама тоже присутствовал. Видно было невооруженным глазом, что он очень гордится сыном. Он пришел вместе с дядей Адама, Кэлвином, тот тоже был горд за племянника. Куинтен же Фоли нехотя поприсутствовал и ушел до того, как группа отправилась праздновать в ближайший мексиканский ресторанчик.

– Не нужно обращаться к Адаму, – заявил Тайлер, еще помня вчерашний разговор с Адамом за ланчем. – Прямо после смерти Кэлвина Хантера в доме побывали грабители. Забрали только компьютер и несколько дисков.

– Ты лжешь.

Тайлер отложил вилку, откуда–то изнутри поднялся гнев. Отец много раз обижал его, но еще никогда не обвинял во лжи.

– С какой стати мне лгать про ограбление? – резко бросил он.

Куинтен Фоли вздрогнул, не ожидая такой вспышки от Тайлера. Тот никогда не повышал голоса на отца.

– Прости, сын. Мне просто трудно поверить…

– Как бывший офицер полиции, могу сказать, что грабежи после смерти – очень распространенное явление, особенно если в газете помещают дату похорон. Преступники

знают, что все будут на кладбище, а дом пустует.

– Понял, – согласился отец озабоченным тоном.

– Эти воры не тронули явно ценный антиквариат и другие вещи. А значит, им нужен был хлам, за который можно быстро выручить деньги на наркотики. Новенький комп можно в секунду продать на улице.

С лица отца сбежали все краски.

– Н–неужели? – заикаясь, произнес он.

– Ей–богу.

Тайлер мог бы добавить «чтоб мне сдохнуть», но не позволил себе такого удовольствия. До прошлой ночи он и не думал о смерти отца. Но однажды, в не очень далеком будущем, тот скончается. Тогда–то, как и Адам, Тайлер унаследует кучу денег.

*Гольфстрим аэроспейс Корпорейшн — американская авиастроительная (аэрокосмическая) корпорация.

** Уэвос ранчерос — это жареные яйца, которые подаются с теплой кукурузной лепешкой и острым томатным соусом.

Глава 8

Вместе с Лекси Уитни вошла в галерею «Рависан», принадлежавшую Триш Боурейтер. Новая знакомая пригласила заглянуть после утренней круговерти на чашечку кофе, когда этим утром Уитни зашла забрать Бренди на прогулку. Триш хотела поговорить, и не составляло труда догадаться, что было у нее на уме.

Райан Фордем.

Прошлым вечером от него ничего не было слышно. Уитни почти ожидала еще один звонок, но Райан не позвонил. Пока она уходила по делам, курьер доставил экспресс–почтой конверт. В нем лежали документы, подпись на которых Райан так жаждал увидеть. Никакого сопроводительного письма. Уитни просмотрела бумаги; оказалось, что это всего лишь более длинная и изобилующая юридическими терминами версия первоначального документа, который она подписала после судебного заседания, но теперь не могла найти. Наверное, все еще пылится в какой–нибудь нераспакованной коробке.

– Привет! – прикрывая рукой телефонную трубку, поздоровалась Триш и указала на черный лакированный сундучок, должно быть, дорогой предмет китайского антиквариата. На нем стояли фарфоровые чашки и экспресс–кофеварка. Рядом находились сливки, сахар и искусственный подсластитель.

Уитни спустила Лекси с поводка. Та подскочила к Бренди, восседавшему на шелковой подушке бронзового цвета. Это собачье лежбище прекрасно сочеталось с продуманной элегантностью и изысканностью галереи. Уитни налила себе чашку кофе и добавила немного молока.

Галерея представляла собой коммерческую версию дома Триш. Уитни стало любопытно, не один ли архитектор проектировал оба здания? На матово–белых стенах висели огромные полотна в стиле абстракционизма. Одно из них привлекло ее внимание. При виде картины дрожь пробрала Уитни, но она ничего не могла с собой поделать: ее тянуло посмотреть все ближе и ближе.

– Будоражит, не правда ли? – спросила Триш.

Уитни по привычке улыбнулась. Гигантская картина маслом завораживала и была по меньшей мере в два раза больше стены ее маленького коттеджа. Полотно испещряли красные и ядовито–зеленые полосы. Огромный кобальтовый синий глаз, расположенный сбоку, казалось, следил за каждым движением Уитни.