Поцелуй тьмы
Шрифт:
Самое поразительное, однако, было то, как спокойно Лисса сумела изложить свою историю. Внешне она выглядела полностью уравновешенной и прекрасной. Но, описывая, как приспешник Виктора терзал ее, она заново переживала весь ужас, всю боль той ночи. Тот человек владел магией воздуха и играл с этой стихией, то полностью лишая ее доступа воздуха, то заставляя задыхаться от его обилия. Это было ужасно, и тогда я переживала все это вместе с ней. Да и сейчас тоже — когда она пересказывала эти события. Все мучительные детали были живы в ее сознании, и давняя боль эхом отдавалась в нас обеих. Мы обе почувствовали облегчение,
И, наконец, настала очередь Виктора. Глядя на выражение его лица, вы ни за что не догадались бы, что это его судят. Он не был зол или возмущен. Он не раскаивался. Он не оправдывался. Он выглядел так, словно мы все собрались здесь просто поболтать и ему абсолютно не о чем беспокоиться. Каким-то образом это лишь разожгло мой гнев.
Даже отвечая, он говорил так, будто все его действия были полностью обоснованы. Когда обвинитель спросила его, почему он делал то, что делал, он посмотрел на нее как на сумасшедшую.
— Ну, у меня просто не было выбора, — любезно ответил он. — Я умирал. Никто не позволил бы мне открыто экспериментировать с силой принцессы. Как бы вы поступили на моем месте?
Обвинитель проигнорировала последний вопрос, силясь что было мочи, чтобы скрыть испытываемое ею отвращение.
— И вы также сочли необходимым убедить свою дочь обратиться в стригоя?
Все в зале непроизвольно заерзали. Одна из самых ужасных вещей касательно стригоев та, что ими не рождаются, ими становятся. Стригои может превратить человека, дампира или мороя в стригоя, если напьется его крови, а потом заставит его выпить своей. При этом не важно, хочет того жертва или нет. Важно, что, став стригоем, она теряет связь с прошлым и вместе с ним все нравственные устои. Она сама становится монстром и убивает других, чтобы выжить. Стригои обращают тех, кто, как они считают, может усилить их ряды.
Существует и иной способ стать стригоем — если морой по доброй воле решит убить другого, полностью выпив его кровь. При этом магия и жизнь внутри такого мороя разрушаются. Родители Кристиана именно так и поступили, потому что любой ценой хотели стать бессмертными. Дочь Виктора сделала это по его просьбе. Став стригоем, она обрела дополнительную силу и скорость, что помогло ей освободить его; как он полагал, его «высокие» цели стоили такой жертвы. И снова Виктор не раскаивался.
— Наталья сама приняла это решение, — заявил он открыто.
— Можете ли вы сказать то же самое обо всех, кого использовали в своих целях? И стража Беликова и мисс Хэзевей вы тоже ничего не заставляли делать?
Виктор усмехнулся.
— Ну, это как подойти. По правде говоря, не думаю, что они были против. Однако если у вас после этого разбирательства найдется время, ваша честь, возможно, вам захочется рассмотреть дело о попытке совращения несовершеннолетней.
Я замерла. Он сделал это! В самом деле сделал. Я ожидала, что взгляды всех присутствующих обратятся на меня и Дмитрия, однако этого не произошло. Большинство потрясенно смотрели на Виктора. И тут я поняла — именно на такой эффект он и рассчитывал. Он просто хотел подразнить нас, ни в малейшей степени не ожидая, что его слова воспримут всерьез. Чувства Лиссы, проникшие в меня через нашу связь, подтвердили это.
Она восприняла слова Виктора как попытку отвлечь внимание от себя, придумав байку
Судья среагировала так же и сделала Виктору замечание за то, что он уклоняется от темы. К этому моменту большинство вопросов было уже задано. Юристы произнесли заключительные речи, настало время королеве огласить свой вердикт. Я снова затаила дыхание, взволнованно ожидая ее решения. Виктор не отрицал ни одного предъявленного ему обвинения. Доказательства были неопровержимы, спасибо моим друзьям свидетелям, но, как отмечал даже сам Виктор, в королевской среде очень сильна коррупция. В королеве запросто могло восторжествовать нежелание скандала с участием столь хорошо известного человека. Пусть никто не будет знать деталей, заключение его в тюрьму все равно породит слухи. Может, такое развитие событий ее не устраивает. А может, Виктор и ее подкупил.
И все же она объявила Виктора виновным и приговорила к пожизненному тюремному заключению — в другой тюрьме, не здесь, при дворе. Я слышала немало рассказов о моройских тюрьмах; судя по всему, там было ужасно. Скорее всего, его новый дом будет сильно отличаться от той камеры, в которой мы его нашли. Слушая приговор, Виктор сохранял спокойствие и как бы даже находил все это забавным — в точности как вчера. Мне это не нравилось. Наш разговор с ним наводил на мысль, что он не намерен мириться с ситуацией так безмятежно, как изображал. Я надеялась, что его будут хорошо охранять.
По жесту королевы формальная сторона дела была окончена. Все встали, переговариваясь между собой, а она зорким взглядом скользила по лицам, видимо что-то отмечая в уме. Когда Виктора выводили из зала, он снова прошел мимо нас, но на этот раз остановился и заговорил:
— Василиса, я верю, что с тобой все будет хорошо.
Она не отвечала. Она по-прежнему ненавидела и боялась его, но теперь, когда прозвучал этот вердикт, в конце концов, поверила, что он не сможет больше причинить ей вред. Настал своего рода конец главы, которая тянулась не один месяц. Теперь она могла идти дальше и надеяться, что со временем жуткие воспоминания поблекнут.
— Жаль, что у нас не было возможности поговорить, но, уверен, для этого еще будет случай, — добавил он.
— Пошли, — сказал один из стражей, и его увели.
— Он сумасшедший, — пробормотала Лисса. — Просто поверить не могу… в смысле, как он мог сказать такое о тебе и Дмитрии.
Дмитрий стоял позади нее. Я подняла взгляд. На его лице читалось то же выражение облегчения, что и на моем. Сегодня мы прошли по канату над бездной — и победили.
Кристиан подошел к Лиссе, обнял ее и долго не отпускал. Я смотрела на них… с нежностью, сама удивляясь этому. Почувствовав прикосновение к плечу, я подскочила от неожиданности. Адриан.
— Ты в порядке, маленькая дампирка? — спросил он тихо. — Дашков намекал на кое-что… ммм… непристойное.
Я подошла ближе к нему и тоже понизила голос.
— Никто ему не поверил. Я в порядке. Спасибо, что спрашиваешь.
Он улыбнулся и легонько стукнул меня по носу.
— Два «спасибо» за много-много дней. На особую благодарность мне… ну, наверное, не стоит рассчитывать?
Я фыркнула.
— Нет. Просто вообрази себе все, что пожелаешь.
Он на мгновение обнял меня и тут же отпустил.