Почему Нас Ненавидят? Вечная Война Ради Вечного Мира
Шрифт:
ИЗНИЧТОЖЕНИЕ БИЛЛЯ О ПРАВАХ
Большинство американцев соответствующего возраста точно помнят, где они находились и чем занимались 20 октября 1964 года, когда пришла весть о кончине Герберта Гувера. Что и говорить, остановилось сердце и угас разум Америки9. Но сколько американцев помнят, когда им впервые открылось, что та или иная поправка Билля о правах " перестала действовать? Я это понял приблизительно в 1960 году на вечеринке в Беверли-Хиллз, когда услышал печальную весть от оычно веселого и жизнерадостного актера Кэри Гранта. Он только что прилетел из Нью-Йорка. Он получал билет у стойки авиакомпании в милейшем аэропорту безвозвратно ушедшего мира, само название которого отражало состояние нашей страны, – Айдлуайлд, то есть место «Пустое и дикое»10. «За стойкой суетились прелестные девушки, – рассказывал Грант. – Они были рады мне помочь, во всяком случае, так они говорили. Я раздавал автографы. Затем спросил одну из них про свой билет. Она вдруг сделалась торжественно-серьезной. „У
Забавно, что именно Грант со свойственной ему беспечностью снова принес весть о том, что принцип невмешательства в частную жизнь в нашей стране висит на тонкой, как паутинка, ниточке. «Сегодня мне позвонил мой друг из Лондона, – рассказывал он. Это было 4 июня 1963 года. – Обычно мы называем друг друга кодовыми именами, но на сей раз он об этом забыл. Поэтому, когда он позвал меня к телефону, я сказал в трубку: „Порядок. Сент-Луис кладет трубку. И вы тоже, Милуоки“ – ну и так далее. Телефонистки обожают подслушивать. Порасспросив о делах, приятель захотел узнать последние голливудские сплетни. Я сказал: „Знаешь, Лана Тернер все еще крутит роман с чернокожим бейсбольным подающим“. И тут одна из телефонисток отчаянно завопила: „О Боже, только не это!“»
Если имя Гранта обеспечивало ему почитателей в лице телефонисток, то всех других просто игнорировали. Но это было тогда. Сегодня, во время всеобъемлющей войны против наркотиков и террористов, победа в которой недостижима, два миллиона телефонных переговоров ежегодно перехватываются чиновниками правоприменительных органов. Что же касается пресловутых «рабочих мест», к которым множество американцев прикованы в силу необходимости, то «ежедневное нарушение их гражданских свобод… стало нашим национальным позором», гласит отчет Американского союза гражданских свобод за 1996 год.
Согласно этому отчету, между 1990 и 1996 годами количество работников, ставших объектами электронного наблюдения, уеличилось с 8 до 30 миллионов в год. При этом наниматели подслушивают примерно 400 миллионов телефонных разговоров в год – около 750 в минуту. В 1990 году крупные компании обязали 38 процентов своих служащих сдать мочу на анализ на предмет обнаружения в ней наркотиков. К 1996 году эту процедуру прошли 70 процентов служащих. Обращение к закону не дало обнадеживающих результатов. Фактически Верховный суд штата Калифорния поддержал право работодателей на проведение анализов на наличие наркотиков не только тех служащих, которым поручено управление самолетами и защита национальных границ от панамского империализма, но и тех, кому доверено мытье полов. Суд также постановил, что правительственные учреждения имеют право проверять на наркотики и алкоголь птендентов на вакантные должности.
Суд вдохновили действия, предпринятые городом-государством Глендейл, штат Калифорния, который пожелал проверять подобным образом всех служащих, представленных к повышению в должности. Против Глендейла было возбужден иск на том основании, что подобными действиями нарушается Четвертая поправка к конституции США, защищающая от «необоснованных обысков и арестов». Пктику Глендейла поддержал Верховный суд штата Калифорния, хотя член Верховного суда штата Стенли Моек написал протест: «Анализ на наркотики представляет собой значительное нарушение основных прав соискателя должности на невмешательство в его личную жизнь и попирает его достоинство… городские власти не выполнили возложенные на них обязанности и не доказали, что подобное вторжение оправдано в отношении всех соискателей должностей».
В прошлом, кажется, году я сделал два открытия в духе Кэри Гранта, гораздо более мрачных по сравнению с теми, что имели место в доброе старое время относительной свободы от государства. Хорошо известная актерская супружеская пара с двумя маленькими детьми приехала погостить у меня прошлым летом. Мы много снимали детей, одного четырех, другого шести лет, нагишом плескавшихся в море. Когда чета вернулась домой в Манхэттен, отец отнес пленки в ближайшее фотоателье, чтобы их проявили и напечатали. Через некоторое время раздался звонок по телефону и в трубке послышался взволнованный голос приемщика, к счастью, дружески расположенного: «Если мы напечатаем эти снимки, то должны будем сообщить о вас и вы можете получить пять лет тюрьмы за распространение детской порнографии». Борьба с детской порнографией ныне набирает обороты, хотя некогда Уорделл Помрой, коллега Алфреда Кинзи11 по исследованиям в области секса, заверил меня, что педофилия представляет лишь крошечную светящуюся точку на статистическом экране, уступая даже скотоложству среди сельскохозяйственных рабочих.
Знаком американской свободы, в отличие от стран с постоянным наполеоновским надзором, всегда считалось то, что мы не обязаны были постоянно иметь при себе удостоверение личности и показывать его любопытным чиновникам или назойливым полицейским. Но теперь, благодаря терроризму, всех нас останавливают в аэропортах и требуют предъявить удостоверение личности, на котором должно быть полицейское фото12 (как известно Аллаху, это нечто такое, что не отважится подделать ни один террорист). В Чикаго после интервью со Стадсом Теркелом13 я пожаловался ему, что, поскольку у меня нет водительских прав, я должен иметь при себе паспорт в моей собственной стране, как если бы я был гражданином старого Советского Союза. То же заботило и Теркела. «У меня потребовали удостоверение личности с фотографией в южном аэропорту, и я сказал, что у меня нет ничего, кроме местной газеты с моим крупным фотопортретом на первой полосе, которую я им и показал, но они заявили, что удостоверением личности это служить не может. В конце концов я им надоел и они разрешили мне пройти на посадку в самолет».
Недавно я просматривал статистические данные, касающиеся терроризма (обычно это прямая реакция на преступления, которые наше правительство совершает по отношению к иностранцам, – хотя в последнее время растет число преступлений федеральных властей против собственного народа). До «черного вторника» за двенадцать лет террористами дважды были взорваны самолеты американских коммерческих авиакомпаний, причем оба вылетели не с территории Соединенных Штатов.
Если говорить о притеснении наших граждан, то пока оно переживает стадию младенчества. Однако на рынке появляются все новые и все более дорогостоящие приспособления – скоро ими будут оснащены ближайшие к вашему дому аэропорты, – в их числе есть и предел мечтаний сексуально озабоченного подростка. «Система обыска для обнаружения контрабанды», созданная Американской научной и инженерной ассоциацией (АНИА), способна «просветить» одежду и представить на обозрение голое тело, увеличенная картинка которого может быть спроецирована на экран для разглядывания похотливыми чиновниками. Гордый производитель хвастливо утверждает, будто изображение настолько четкое, что можно в деталях рассмотреть пупок, если он, конечно, не набит кокаином и не заклеен скотчем. Система снабжена также тем, что АНИА именует «опцией увеличения с помощью рукоятки», позволяющей оператору увеличить заинтересовавшие его части тела. Во время этой процедуры, горделиво сообщает АНИА, жертве не нужно раздеваться. Заказы на такую машину следует направлять преподобному Пэту Робертсону, они будут выполняться в порядке поступления, а каждого нового счастливого обладателя «Системы обыска» автоматически включат в базу данных ФБР о сексуальных дегенератах, раздел Б. Интересно, что еще в феврале 1997 года комиссия Эла Гора потребовала приобрести 54 высокотехнологичных прибора для обнаружения взрывчатки, известных как «СТХ-5000», сканер для багажа стоимостью один миллион долларов, ежегодное обслуживание которого обходится в сто тысяч долларов. К сожалению, «СТХ-5000» просматривает багаж со скоростью двести пятьдесят единиц в час, а это значит, что в главных аэропортах потребуется установить, наверное, по тысяче таких приборов.
Наркотики. Если бы их не существовало, нашим правителям следовало бы их выдумать, чтобы наложить на них запрет и, как следствие, подвергнуть значительную часть населения аресту, тюремному заключению, конфискации имущества и так далее. В 1970 году я писал в «Нью-Йорк таймс», в самом неподходящем из всех органов печати:
«Наркомании в Соединенных Штатах можно положить конец в самое короткое время. Достаточно сделать наркотики доступными и продавать по твердой цене. Снабдить каждый наркотик ярлыком с точным описанием действия – положительного или отрицательного – на человека. Это потребует героической честности. Не говорите, что марихуана вызывает привыкание или опасна, – то и другое не соответствует истине, что хорошо известно миллионам людей, в отличие от наркотика „спид“, убивающего самым жестоким образом, или героина, который формирует зависимость, от которой трудно избавиться. Наряду с призывами покончить с наркотиками и предупреждениями об их вреде нашим гражданам было бы полезно вспомнить (или узнать) следующее: Соединенные Штаты созданы людьми, убежденными, что каждый человек имеет право делать со своей жизнью что ему угодно, пока он не мешает своим ближним стремиться к счастью14 (тот факт, что представление ближнего о счастье зачастую сводится к преследованию других людей, несколько путает дело)».
Я подозреваю, что написанное мной двадцать восемь лет назад сегодня выглядит столь же неприемлемым, как и тогда, причем добавилась проблема раздраженных дам, протестующих против сексизма, то есть дискриминации по признаку пола с моей стороны, выражающейся в том, что я пишу исключительно с мужской точки зрения, как это делали, кстати говоря, основатели сексизма. В той статье я обратил также внимание на провал попыток запретить алкоголь с 1919 по 1933 год. Волна преступности, которую вызвал к жизни «сухой закон», очень похожа на сегодняшнюю, поскольку «и Управление по борьбе с наркотиками, и мафия равно заинтересованы в строгих законах против продажи и употребления наркотиков: если наркотики будут продаваться по твердой цене, то это никому не принесет прибыли». Будет ли сделано хоть что-то разумное? – спрашивал я. «Американцы в той же степени привержены идее греха и воздаяния, как и зарабатыванию денег, а борьба с наркотиками столь же большой бизнес, как и их распространение. Поскольку комбинации греха и денег невозможно противостоять (особенно если речь идет о профессиональном политическом деятеле), ситуация будет меняться только к худшему». Мне кажется, что уж пророком-то я оказался довольно хорошим.