Почему не гаснут советские «звёзды»

Раззаков Федор Ибатович

Ещё при старом президенте в марте 1999 года власть родила на свет закон с весьма выразительным названием: «О Высшем совете по нравственности на телевидении и радиовещании». Минуло почти десять лет с того момента, но нравственней ли стало наше ТВ? Вопрос звучит риторически, о чём наглядно говорит и упоминаемый выше выпуск передачи «К барьеру!». В чём же дело? Неужели десять лет слишком малый срок для того, чтобы навести порядок на ТВ? Однако вот и госпожа Хакамада в ходе спора проговорилась, что при В. Путине наше телевидение стало ещё более подцензурным («одноканальным» — то есть прокремлёвским). Что же получается: телевидение подцензурное, но нравственности в нём ни на грош? Почему? Да потому, что и власть, и потчуемая ею цензура являются безнравственными по сути, потому и плодят вокруг себя такую же безнравственность. Это, кстати, было заметно ещё тогда, десять лет назад.

Весной того же 99-го, накануне принятия упомянутого

закона о ТВ Госдумой и Советом Федерации, либеральные СМИ устроили большую полемику вокруг него. Она зеркально напоминала тот спор, который мы увидели по НТВ сегодня. Более того, тогда тот же самый канал НТВ (он в то время принадлежал олигарху В. Гусинскому) разродился передачей «Суд идёт», где в роли Г. Хазанова выступил кинорежиссёр Станислав Говорухин, а И. Хакамадой был журналист и писатель Алексей Симонов. Что интересно: Гусинский давно изгнан из России, его канал перешёл под контроль государства, однако суть явления от этого не изменилась: безнравственность на ТВ по-прежнему процветает. Однако нынешние борцы за чистоту риз продолжают толочь воду в ступе, что, конечно же, не случайно, а является прямым заказом власти: увести внимание общественности от фундаментального вопроса сегодняшней действительности — вопиющей безнравственности сегодняшнего российского режима.

В той, десятилетней давности передаче Говорухин отстаивал тезис о том, что нравственность — это правда. Дескать, расширьте плюрализм на ТВ, пустите туда не только либералов, но и, к примеру, державников, и всё изменится к лучшему. Его оппонент (и поддерживавшие его консультанты в лице ярых либералов Виктора Шендеровича, Александра Минкина и Александра Гордона) настаивал на том, что нравственность — личное дело каждого, а посему никакого права давать нравственную оценку делам индивида народ, общество и государство не имеют. А что до допуска на ТВ людей с другими воззрениями, так это, мол, само время диктует такую ситуацию: непопулярен сегодня в России «квасной патриотизм».

Кстати, в наши дни патриотизм уже взят на вооружение властью и «квасным» уже не объявляется. И плюрализм мнений расширен: так называемых державников в лице Александра Проханова или Александра Дугина мы теперь тоже можем лицезреть на различных телевизионных ток-шоу с такой же регулярностью, как раньше наблюдали либералов. Только, повторюсь, внутренняя суть режима от этого не изменилась: сменилась лишь форма манипуляции общественным сознанием, что является прямым следствием изменившихся мировых реалий (событий в Южной Осетии, мирового финансового кризиса и т.д.). Но вернёмся к дебатам на НТВ.

В 99-м в качестве консультанта у Говорухина был известный философ Сергей Кара-Мурза. Он тогда одним из первых и подметил фундаментальную подмену понятий в современной России:

«По сути проблемы Говорухин и Шендерович сходятся. У обоих это — правда разума. Она сводится лишь к достоверной информации о действительности и к альтернативному прогнозу ближайшего будущего. Относительно такой правды не может быть нравственного конфликта, а есть лишь проблема неполного знания или недобросовестности в его сообщении. Нравственность, эквивалентная такой правде, есть лишь одно из воплощений знания научного типа. Она с философией Шендеровича вполне совместима.

Здесь ли корень той драмы, что переживает Россия? Совсем нет. Главное — разлом в нравственности не ума, а сердца. Как пишет Н.А. Бердяев, „у Достоевского есть потрясающие слова о том, что если бы на одной стороне была истина, а на другой Христос, то лучше отказаться от истины и пойти за Христом, т.е. пожертвовать мёртвой истиной пассивного интеллекта во имя лживой истины целостного духа“. Таким образом, тезис „нравственность — это правда“ не противостоит демократам. Им противостоит „истина целостного духа“. Иными словами, „нравственность — это правда и добро“. Здесь — разлом, и здесь мы с Шендеровичем несоединимы, потому что понятие добра не есть достояние индивида, это плод культуры, создаваемой и хранимой народом».

Отметим, что и Говорухин, и Хазанов едины и в другом — они всячески открещиваются от советского опыта. Как заявил Хазанов: «Боже упаси меня ратовать за большевизм». И эта схожесть позиций по кардинальному вопросу нашей современности, на мой взгляд, уводит общество от истинного понимания ситуации и вновь обрекает нас бегать по кругу. Ведь за нашими плечами, как ни у кого в мире, есть уникальный и неповторимый опыт строительства социалистического общества. В этом опыте есть всё: и ошибки, и заблуждения, но ещё больше побед и свершений. Советский опыт воспитания нравственности у людей полностью себя оправдывал на протяжении десятилетий. Именно благодаря этому опыту наша страна выиграла самую страшную войну в истории человечества и стала сверхдержавой.

Кто-то возразит: а чем в итоге закончили? Однако сегодня ситуация такова, что с нынешней системой нравственных координат нынешняя власть никогда не сможет продержаться столько, сколько продержалась советская власть — почти 75 лет. Всё рухнет гораздо скорее. И это, кстати, понимают сами либералы, иначе они бы не затевали подобные дискуссии на ТВ. Другое дело, надо отделять мух от котлет, разобраться в том, ради чего эти диспуты затеваются: чтобы продлить дни, по сути, недееспособного режима (по принципу «на наш век нефти хватит, а после нас хоть потоп») или чтобы в реальности сделать жизнь в России лучше (ведь не одними нами в будущем будет произрастать великая страна). Если мы хотим выбрать второй путь, который единственный поможет стране выжить, значит, без обращения к советскому опыту (а иного у россиян не было, разве что у Хакамады, у которой папа был японцем, впрочем, состоявшим в рядах компартии) нам не обойтись.

Как верно отмечает тот же С. Кара-Мурза, именно советский период был исторически недолгим восстановлением единства народа (при царях никакого единства не было и в помине). Советская власть с помощью идеологии старалась воспитывать нацию на положительных примерах, хотя сама иной раз демонстрировала иное (даже термин такой был в СССР — «красная буржуазия»). Однако то же обуржуазивание советской номенклатуры не идёт ни в какое сравнение с тем, что мы видим сегодня. Если советские буржуа вынуждены были скрывать своё богатство (даже зарывали его в землю, поскольку не могли целиком «отоварить») и порой рисковали свободой, а то и жизнью (иных из них сажали в тюрьмы, а то и расстреливали), то нынешние власти предержащие — нувориши тратят деньги с купеческим шиком и размахом, ничего не боясь. Заметим, «прихватизированные» у народа деньги. Всё это официальной идеологией выдаётся как торжество демократии, как высшая справедливость: даже амнистия вышла наворованным капиталам. Естественно, общество, базирующееся на подобной воровской идеологии, априори не может быть нравственным. Сколько церквей ты в России ни построй — хоть миллион. Ведь память у народа длинная. Однако, чтобы вытравить эту память, власть и пытается манипулировать его сознанием. Потому и топчется советское прошлое, поскольку с его возвратом у народа вновь может возникнуть адекватное понимание социальной справедливости, сформулированной Глебом Жегловым. Помните: «Вор должен сидеть в тюрьме».

Скажем прямо, сегодняшним идеологам становится всё труднее «пудрить» людям мозги. Обещанного изобилия не наступает, а тут ещё Запад подкузьмил — не хочет, понимаешь, воспринимать Россию как друга. Столько лет ползали перед ним на брюхе, и на тебе — по-прежнему остаёмся для него «империей зла». Значит, надо изыскивать новые методы манипуляции общественным сознанием. А новое, как известно, это хорошо забытое старое. Но не советское старое, а именно своё, доморощенно-капиталистическое, ещё с ельцинских времён. Вот и сменяют на голубых экранах Говорухина — Хазанов, а Симонова — Хакамада, и так по кругу. Естественно, ждать от этих людей, что они начнут призывать обратиться к положительному советскому опыту, — напрасные старания. Ведь тогда им придётся наступить на горло собственной песне: столько лет хаяли советскую власть, и вдруг на тебе — обращаться к её опыту. Поэтому они всячески этому сопротивляются, хотя по-разному. Например, если Хакамада упорно стоит на своём антисоветизме (эта будет биться за мёртвую истину пассивного интеллекта до последней капли крови), то Хазанов исповедует позицию «и хочется, и колется». Он вроде бы и отсылает людей к временам советской нравственности (даже строку из романа Свифта про Гулливера привёл в своё оправдание — про клетку), но в то же время своими именами вещи не называет. Что тоже, в общем-то, объяснимо. Ведь если начать публично прозревать, то надо покаяться. Причём не так, как к этому призывают разные марки захаровы и розовские (за преступления коммунизма), а совсем наоборот: за то, что в своё время, во времена горбачёвской перестройки, помогали разрушать СССР с его нравственностью и призывали строить безнравственный капитализм. Хазановы и андреи дементьевы (последний был консультантом первого в упомянутом выпуске «К барьеру!») на это не способны. Мы ведь ещё хорошо помним, как первый пародировал на сцене, а точнее сказать, глумился над бывшими советскими руководителями — Сталиным и Брежневым, а второй печатал в своём журнале «Юность» даже не антисоветский, а антирусский пасквиль про солдата Чонкина. Вот и доглумились до «Комеди клаба», Ксюши Собчак и им подобных. Ведь, по сути, проект «перестройка» не закончился до сих пор. Суть его — разрушение России. И такому явлению, как масскульт, отводится в этом проекте важнейшая роль. А кто стоял у истоков этого самого масскульта в горбачёвские годы? Именно господа хазановы, дементьевы и иже с ними. Теперь их сменили более наглые и циничные продолжатели: собчаки и им подобные. Что же не нравится первым во вторых? Видимо, то, что они разрушают страну аморальней, чем они.