Почему Я? Часть 2
Шрифт:
– Ты собираешься поделиться своими умозаключениями с нашими девчонками? – живо поинтересовался я.
Андрей, хмыкнув, заржал.
– Я что, похож на больного? Эти выводы исключительно для внутреннего пользования. То бишь для нас с тобой. Стоит мне только заикнуться о том, что я тебе тут изложил, – тогда и меня, как твоего подельника, обвинят в убийстве Джона Кеннеди, а может, еще в чем и похуже. Ну что, командир, ключ на старт? – спросил он меня, хватаясь правой рукой за массивный т-образный рычаг управления звездолетом.
– Стартуй, – подтвердил я.
После чего Андрей с удовольствием потянул рычаг на себя. Палуба звездолета под ногами мелко, чуть слышно завибрировала. Мощный корабль как будто на секунду задумался, как ему лучше совершить прыжок в пространстве, после чего, собравшись в единый комок, рванул вперед, свертывая пространство. Все
– Хорош балдеть, – хлопнул я его по плечу. – Пора отбиваться.
Он с сожалением отпустил рычаг, встал из-за пульта, предварительно включив автопилот, еще раз проверяя, все ли в порядке, окинул взглядом внешний, во всю стену, экран с улепетывающими от нас во весь опор звездами, множественный ряд светящихся разными огоньками индикаторов и тумблеров на панели приборов. После чего, тяжело вздохнув, сказал:
– Ну, идем.
В стародавние времена у флибустьеров (или, как они сами себя любили величать, благородных джентльменов удачи), которые тогда «правили бал», контролируя почти весь грузопоток, следовавший по морям-океанам, существовал один непреложный обычай: если по какой-то причине команда пиратского корабля недовольна действиями своего капитана, то они предъявляли ему черную метку, после чего капитан просто обязан был выполнить требования команды. Если же он упирался рогом, пытаясь опереться на свой, как ему казалось, непререкаемый авторитет, или же у него по каким-то причинам не получалось сделать то, что от него хотели, то команда низлагала его. После чего с гиканьем и хохотом отправляла того с завязанными глазами прогуляться по рее, и тут уж как повезет: или он доходил до конца реи и бухался в море, тогда у него был ничтожный шанс выжить, или же парень делал неудачный шаг и, падая, разбивался о палубу в лепешку. Прискорбно, конечно, но сама команда переживала только за то, что надо тщательно вымыть палубу, смывая за борт потроха и мозги их бывшего лидера. Так зарождались основы и принципы демократии. Правда, справедливости ради надо заметить, что это были всего лишь ее ростки, а сама демократия так и не смогла вырасти и сформироваться, как ни старалась, во что-то серьезное и настоящее, а еще тогда, давно, скуксилась, засохла и безвременно почила… Но сама идея была очень неплоха.
Я бы, например, с удовольствием вручил черную метку не только ряду наших чиновников, но также многим нашим парламентариям и членам правительства, после чего с легким сердцем при помощи доброго дружеского пинка под упитанный зад отправил бы их на прогулку на свежем морском воздухе – на рею самой высокой грот-мачты.
По прилету мне самому было впору получать черную метку, потому что, как бы я ни хотел, но одно из первых находящихся в списке своих клятвенных обещаний, данных моему экипажу в ответ на целый свод требований, выдвинутых мне в самой ультимативной форме, исполнить так и не удалось. Хотя, видит бог, моей прямой вины в этом нет.
А обещал я вот что: по прилету мы ни за что не покидаем звездолет, пока наши кураторы не дадут добро на проведение новой акции на Грелиоссе и захват корабля целионов с их установкой. Случился прокол. Мы проснулись не в звездолете в своих индивидуальных капсулах, а в той самой белой комнате, паря в воздухе как стая уток, то и дело переглядываясь между собой и не понимая со сна, как здесь оказались. Тут очень к месту можно перефразировать всем известную поговорку: мы предполагаем, а кураторы, так сказать, располагают.
– Приветствуем вас на Земле, – раздался знакомый, спокойный и абсолютно безэмоциональный, как у робота, голос Геллы. – Мы, люди Земли, бесконечно благодарны вам за успешное выполнение столь ответственной и тяжелой, но очень важной миссии. Мы скорбим вместе с вами о гибели ваших друзей, это очень горестная потеря. Сейчас вас ждет семидневный карантин, после чего вы сможете покинуть стены этого помещения.
Алина, нахмурив брови, метнула в меня резкий и оточенный, как острие копья, взгляд.
– Олег, это что такое? Ты же обещал.
Я молча пожал плечами и беспомощно развел руками, мол, что я могу, мы уже здесь. После чего повел подбородком в сторону стены напротив, откуда раздавался беспристрастный голос Геллы.
– Туда вопросы, там ответы.
Алина резко вскочила на ноги, сжав кулаки, подбежала к стене.
– Мы не хотим быть здесь, на Земле. Отправьте нас немедленно обратно на Грелиосс, – в отчаянии закричала она, сверля глазами белую стену.
– Я не ослышалась и правильно вас поняла? – переспросила Гелла. – Вы хотите обратно?
В ее всегда выдержанном, спокойном, я бы даже сказал, пресном голосе отчетливо проступали нотки недоверия и недопонимания.
– Да, вы все правильно поняли, – еще раз зло гаркнула Алина, как будто хотела докричаться до глухого.
– Это ваше общее желание? – опять те же нотки сомнения в голосе. Не ослышалась ли она, часом?
– Да, – хором ответили все мы.
В ответ последовало гробовое молчание. Видимо, Гелла была ошарашена, такого от нас она точно не ожидала. А вы бы ожидали, если бы кто-то из ваших знакомых или друзей в двадцать первом веке со всей ответственностью заявил, что хочет, чтобы его по собственной воле во что бы то ни стало отправили этак на триста пятьдесят тысяч лет назад в прошлое, в компанию неандертальцев? Вы бы точно так же были в полном замешательстве и смотрели на вашего знакомого как на человека, у которого явно не все дома, и неважно, чем бы он аргументировал свое экстравагантное желание и какие доводы при этом приводил, пусть даже с пеной у рта доказывал вам с его точки зрения прописных истин: что в прошлом был прекрасный, не испорченный продуктами прогресса чистый воздух, свежайшее незамороженное наивкуснейшее мясо мамонта и прочих экзотических зверушек, приготовленных на открытом огне, – вкус незабываемый. Экологически чистые фрукты и овощи без всевозможных генно-модифицированных добавок, сейчас таких не найдешь ни в одном супермаркете, да и вообще столько всего, а сами неандертальцы – народ крайне гостеприимный и очень отзывчивый, со своим богатым внутренним миром. И не надо ехидно ухмыляться, да, возможно, они не сильно следят за личной гигиеной, не умеют читать и писать, ну и что, это не показатель, они по-своему очень даже культурны, просто так, без веских причин, никого по репе дубиной не шандарахнут. Несмотря на все эти железобетонные контрдоводы, как бы выстроенные в довольно четкую логическую цепь, вы бы все равно решили, что вашему знакомому пора «чинить крышу», поскольку она у него окончательно протекла. Наконец после довольно продолжительной паузы, затянувшейся донельзя, Гелла вследствие долгих и мучительных раздумий пришла к какому-то выводу.
– Я к вам сейчас подойду, – выдохнула она.
Я, конечно, не экстрасенс, но почему-то на все сто уверен, что Гелла все это время, не веря своим ушам, гадала, что с нами произошло. Они там что, на Грелиоссе перегрелись или переохладились? А может, вообще с местного дуба рухнули или подверглись воздействию какого-то странного неизученного агрессивно настроенного вируса, что сильно сказалось на их умственных способностях? В общем, заболели головой, бедолажки, а возможно также, что они редкие оригиналы или конченые извращенцы-мазохисты. Их там, на чужой планете, пытали, убивали, а они обратно просятся. Короче, в этом во всем надо разобраться со всей дотошностью, поэтому ей, как ученому, просто необходимо самой воочию взглянуть на этих ненормальных, и лучше бы, конечно, под микроскопом, как на диковинных, доселе не изученных бактерий.
Буквально через несколько секунд она уже стояла перед нами. Высокая, статная, как будто высеченная из цельной породы гранита, в своем белом, облегающем как родная кожа комбинезоне, который не скрывал, а, наоборот, открывал взору, подчеркивая каждую извилинку и изгиб ее совершенного натренированного тела, и, что на Геллу было уж совсем не похоже, таращилась на нас с любопытством своими огромными серыми глазами.
Алина тут же решила взять быка за рога, сделала решительный шаг вперед, пытаясь подойти к ней как можно поближе, чтобы сразу, не теряя времени, обозначить нашу позицию, дабы больше не было никаких разнотолков, и Гелла сразу «всосала», так сказать, что от нее хотят. Несколько раз объяснять ей, что да как, у Алины времени не было, ей самой надо немедленно отправляться на Грелиосс спасать любимого, но невидимая стена не дала ей возможности приблизиться вплотную к Гелле. Та подняла руку кверху.