Почему я не христианин

Карье Ричард

Этот вывод следует из того, что бог не может быть ограничен в своих действиях сильнее, чем мы. Значит, бог обязательно должен стремиться и обладать возможностью сделать то же, что и мы с вами, и, следовательно, христианский бог совершал бы те же добрые поступки, что совершаем вы и я. И тот факт, что он их не совершает, доказывает, что бога не существует. Таким образом, все оправдания, придуманные для бога, попросту никуда не годятся. Потому что не имеет значения, какие могут быть у бога планы, но он всё равно не смог бы удержаться от того, чтобы творить добро, причём гораздо большее того, на которое способны мы, потому что именно это и означает быть добрым. Его собственная доброта подвигла бы бога на действия, на добрые поступки, — точно так же, как это происходит и с нами. Для бога не пришлось бы искать оправданий, поскольку ничто не могло бы помешать ему совершать правильные,

с моральной точки зрения, поступки.

Поэтому причины, по которым бог воздерживался бы от каких-то действий, не могут отличаться от причин, которые удерживают от действий любых других хороших людей. Дети должны учиться, и процесс обучения зачастую труден. Но это никак не значит, что дети должны попасть под машину, для того, чтобы узнать, что нельзя переходить дорогу, не посмотрев по сторонам. Люди должны уметь бороться, чтобы почувствовать цену тому, что они получили и чему научились. Но это никак не значит, что они должны подвергнуться пыткам или казням или быть измотаны изнурительной болезнью, чтобы оценить, насколько хорошо быть здоровыми и жить в мире. Ни один добрый человек не смог бы пойти на использование столь жестоких методов обучения, он не смог бы даже вообразить какую-либо оправдывающую их цель. В действительности добрый человек невыносимо страдал бы, если бы был не в силах остановить такого рода вещи… и ему было бы ещё хуже, если бы это всё было вызвано им самим!

С другой стороны, любое оправдание, какое только можно было бы вообразить для объяснения бездействия бога, обязательно должно быть применимо также и к нам. Если у бога есть серьёзная причина, чтобы ничего не делать, то она будет столь же уважительным основанием и для нашего бездействия. Те же нравственные правила, которым полагается следовать нам, должны относиться к каждому, кто добр — включая, конечно же, и христианского бога. У бога не может быть больше причин, чем у нас, чтобы ничего не делать — напротив, должно быть совершенно наоборот: ведь это только наши возможности ограничены, и поэтому у нас больше легитимных оснований для бездействия, чем могло бы быть у бога. Поэтому, если я совершаю хороший поступок, облегчая чьи-то страдания, то при тех же обстоятельствах это было бы хорошим поступком и со стороны бога. А если бог поступает хорошо, когда воздерживается от действий, то, значит, и я поступлю хорошо, если поведу себя аналогично в тех же обстоятельствах.

Никуда не годится и утверждение, что бог должен сидеть, сложа руки, чтобы творить добрые дела могли мы сами. Потому что хорошие люди так не поступают. Так что для «доброго» бога это не может быть оправданием. Вот представьте себе. Вы можете исцелить кого-то от СПИДа. У вас есть идеальное лекарство от этой болезни, в шкафу на полке. И вы об этом знаете. Но вы ничего не делаете, просто чтобы дать возможность учёным самим изобрести это лекарство, — даже если это займёт так много времени, что миллиарды людей будут страшно мучиться и умрут, прежде чем лекарство будет создано. В каком из миров это считалось бы правильным поступком? Да ни в одном из миров. Когда у нас под рукой и в полном распоряжении есть все средства, мы можем сидеть, сложа руки, только если другие уже взялись за дело. Другими словами, если беду уже устраняют, возможно, даже, по нашему призыву, то, очевидно, тогда нам самим уже ничего делать не остаётся. Но было бы нестерпимо, бессовестно и совершенно аморально скрывать лекарство от СПИДа лишь для того, чтобы преподать каждому урок. Так хороший человек не мог бы и не стал бы себя вести.

К этому выводу можно прийти многими путями. Я считаю, что было бы стыдно, если бы я не дал ясного и честного совета моим друзьям, когда они обратились бы ко мне, или не стал бы утешать их, когда они оказались в беде. Я одалживаю им деньги, когда это им необходимо, помогаю им при переезде, прихожу к ним, когда им одиноко, рассказываю им о разных новых вещах, которые, по моему мнению, будут им интересны, и вообще всячески забочусь о них. Бог же не делает ни для кого ничего из перечисленного. Таким образом, он ни для кого не друг. Тот, кто называет себя другом, но никогда не говорит с вами откровенно, и кого никогда нет рядом, когда вы в нём нуждаетесь, никакой не друг.

И нет толку говорить, что «некоторым» людям бог помогает, утешает и говорит с ними — потому что тогда получается, что на самом деле любит он не всех, и поэтому он не вселюбящий. Это значило бы, что бог — фигура менее достойная, чем даже многие из тех людей, кого я знаю. Вызывает отвращение, когда человеку, оказавшемуся в несчастье, одиночестве или нужде, с покровительственным видом заявляют, что «бог с ним

в душе», что бог похлопывает его по плечу и говорит: «Ну ладно, ладно» (хотя на самом деле и даже этих слов он не произносит). Со стороны друга, который сделал бы для нас столь мало, имея средства и возможность сделать больше, ничего при этом не теряя, такое поведение было бы презрительной насмешкой. Таким образом, невозможно отстоять идею о боге — нашем друге. Действительность полностью опровергает существование подобного существа. И, следовательно, опровергает и христианство.

Точно так же, любящие родители сочли бы для себя страшной неудачей, если бы не воспитали хорошо своих детей, поэтому они заботятся и присматривают за ними, учат их, как достичь благополучия, и предупреждают их об известных или неожиданных опасностях. Возможно, я пошёл бы навстречу своим детям, если бы они сами попросили меня оставить их в покое. Но в противном случае было бы немыслимо вовсе их игнорировать, и не дать им утешения, защиты или совета. Но если бы я повёл себя так, то общество сочло бы, что мне самое место в тюрьме. Пренебрежение родительскими обязанностями было бы расценено как уголовное преступление. Тем не менее, это и есть бог: вечно отсутствующая мамаша, которую не заботит, что её детей похищают или убивают, что они попадают под машины. Эта мамаша не делает ничего, чтобы дать детям необходимые знания, никогда не присядет, как это делают любящие родители, чтобы поговорить с ними по душам, и чьи дети будут голодать, если кто-то ещё не придёт на помощь. Невозможно представить себе такую мать. И точно так же не укладывается в сознании практически любая идея о боге, которая соответствовала бы фактическому положению дел в мире. И никакое такое божество никогда не могло бы быть христианским богом.

3. Отсутствие доказательств

Помимо всего этого, есть ещё одна причина, по которой я не христианин — это полное отсутствие доказательств. Христиане не могут представить никаких доказательств самого своего главного утверждения — что вера в Иисуса Христа обеспечивает вечную жизнь. Христиане не могут предъявить ни одного доказанного случая, когда это предсказание сбылось бы. Они не могут показать ни одного верующего в Иисуса, который действительно удостоился бы вечной жизни, и они даже не могут сказать, насколько вероятность такого удачного результата связана с тем выбором, который мы совершаем сегодня. Даже если бы они могли доказать, что бог существует, и что он создал Вселенную, из этого всё равно никак не следовало бы, что вера в Иисуса сулит нам спасение. Даже если бы они смогли доказать, что Иисус творил чудеса, утверждал, что говорит от имени бога, и воскрес из мёртвых, из этого всё равно не следовало бы, что вера в Иисуса спасёт нас.

Поэтому такое утверждение само должно быть подкреплено доказательствами. И христианам ещё только предстоит это сделать. У нас попросту нет никаких доказательств того, что все верующие уже получили или когда-либо удостоятся вечной жизни, и нет никаких доказательств того, что этого не произойдёт с кем-то из неверующих. И большинство христиан с этим утверждением согласны. Большинство добрых христиан скажут вам, что одному лишь богу известно, кто удостоится его милости. Так что христианине не могут утверждать, что они знают, действительно ли «вера в Христа даёт вечную жизнь». Им приходится признать, что нет никаких гарантий, что верующий будет спасён, или что неверующий не будет. Бог поступит так, как ему заблагорассудится. И никто не знает, как именно. Самое большее, на что тут способны христиане, это заявлять, что вера в Христа «увеличивает ваши шансы», но даже и этому у них нет доказательств.

Но могло же быть и иначе. Ведь теоретически вполне возможно собрать убедительные свидетельства, подтверждающие, что бог существует, что он способен даровать нам вечную жизнь, что он никогда не лжёт, и что он на самом деле обещал нам спасение, если мы поклянёмся в верности правильному святому избраннику. Но для этого потребовалось бы привести чрезвычайно серьёзные доказательства. Христиане же даже близко к этому не подошли. Конечно, христианство может быть сведено к тривиальной тавтологии, типа «Христос — это просто одна из тех идей, что приближают человечество к раю», но такую трактовку, безусловно, не приняли бы ни К. С. Льюис, ни большинство современных христиан. Если исходить из общепринятых представлений о христианстве, то попросту не хватает доказательств, чтобы верить этому учению. Так обстоит дело и с общими элементами христианской теории (например, существование бога и сверхъестественного), и с конкретными её элементами (например, божественность и воскресение Иисуса). Мы рассмотрим их все по порядку, после того, как обсудим ряд важных особенностей используемого нами метода.