Почерк убийцы
Шрифт:
Миссис Венейблс, причитая, села на колени и начала Рать их. Вдруг она услышала шаги позади себя и обернулась. К миссис Венейблс подошла рыжеволосая девочка лет пятнадцати. Она была одета во все черное, а в руках держала большую охапку нарциссов. Девочка была довольно высокой, худой и по-девичьи угловатой, но можно было предположить, что через пару-другую лет она станет очень привлекательной девушкой.
— Миссис Венейблс, может быть, вам понадобятся эти нарциссы? Джонсон хотел принести еще лилии, только вот ветер такой сильный, что, боюсь, по дороге они сломаются. Поэтому, думаю, ему
— Благодарю, дорогая Хилари! Это так мило! Конечно, мне очень пригодятся твои цветы. Какие они красивые! И как замечательно пахнут! Великолепно! Знаешь, я думала расставить цветы у могилы настоятеля Томаса и у надгробий Гауди. Только вот в этом году я не хочу украшать цветами и зеленью купель и кафедру падре. Я делала это на Рождество и праздник урожая, но на Пасху, по-моему, это уже неуместно. Да и мисс Маллоу, которая так все это любила, уже нет в живых, бедняжки. Так что я считаю, что это лишнее.
— А я вообще не очень люблю Праздник урожая. И, по-моему, просто стыдно закрывать прекрасную лепнину цветами и зеленью.
— Да, я тоже так думаю. Однако большинству сельских жителей это почему-то нравится. Теодор всегда говорит, что Праздник урожая — это их праздник. Только вот, по-моему, совсем неправильно мешать мирские и церковные праздники. Ну что ж, такое часто бывает, и вряд ли мы можем что-то сделать. А раньше, еще до твоего рождения, было еще хуже. Даже колонны и те все закрывали цветами и зеленью. А в результате в церкви было огромное количество мышей. Когда мы только приехали сюда, нам пришлось очень долго бороться с грызунами.
— Наверное, половина людей отошли от англиканской церкви после того, как порядки были изменены?
— Нет, дорогая. Только две семьи. Да и одна из них, Валлесы, уже вернулась к нам. Дело в том, что у них был конфликт с тем священником по поводу обеда в честь Великой пятницы. Правда, я не помню, в чем там было дело. Ну да это и неважно. Знаешь, миссис Валлес — очень милая женщина, но она очень любит обижаться. Для обиды она может найти любой повод. И иногда это бывает даже забавно. Некоторое время мы работали вместе, я довольно быстро нашла с ней общий язык, и мы хорошо поладили. А теперь, будь добра, отойди на пару шагов и посмотри с расстояния, сочетаются ли эти два цвета?
— По-моему, стоит еще добавить желтых нарциссов, миссис Венейблс.
— Сюда? Вот, посмотри, так лучше? Ну вот, теперь все в порядке. О-о-о! Мои бедные косточки! А что поделаешь — годы летят, — сказала миссис Венейблс, вставая с колен. Постояв пару секунд, они с девочкой пошли к храму. — О, а вот и Хинкинс с аспидистрами. Вот мне интересно, что люди находят в этих цветах? Я сомневаюсь, что кто-то сможет назвать хотя бы несколько их достоинств. Тем не менее, Из года в год люди их выращивают и украшают ими свои дома. Благодарю, Хинкинс. Поставь шесть перед надгробием и шесть — с другой стороны. А ты принес большой кувшин? В него можно будет поставить букет нарциссов. А аспидистры поставим вперед и закроем кувшин, ведь он, кажется, не в самом лучшем состоянии. Да, и еще, Хинкинс, проверь, чтобы в вазах и банках было достаточное количество воды. Как себя сегодня чувствует твой папа,
— К сожалению, боюсь, что нет, миссис Венейблс. Доктор Байнс вообще говорит, что папа вряд ли оправится. Бедняжка отец!
— О, дорогая! Мне ужасно жаль. Как же все печально! Тебе, должно быть, сейчас очень нелегко. Боюсь, что на состояние твоего отца очень сильно повлияло известие о смерти мамы.
В ответ девочка кивнула.
— Мы будем надеяться и молиться, чтобы все было не так плохо, как предполагает доктор. Мистер Байнс всегда был пессимистом. Может, на его поведение и характер влияет то, что он работает только здесь, в деревне. А он очень умный человек и достоин лучшей работы. Однако, по-моему, ему стоит помнить, что для пациентов оптимистический настрой докторов очень важен. Тебе так не кажется?
— Да, вы правы. К нам во вторник приезжает доктор по имени Ходрелл. Мистер Байнс хотел, чтобы он приехал сегодня, но он, к сожалению, куда-то уехал на Пасху.
— Доктора не должны куда-то уезжать, — сказала миссис Венейблс. В ее голосе было явное недовольство. Дело в том, что падре никогда не покидал прихода даже на большие праздники, и она считала, что это абсолютно правильно. И если так поступает падре, то врач, чья помощь может понадобиться в любой момент, тем более должен всегда оставаться в селе. Миссис Венейблс не могла понять, как может быть по-другому.
Хилари Торпс печально улыбнулась.
— Я тоже так думаю. Но, говорят, у нас он лучший врач, так что, надеюсь, пара дней не сыграет большой роли, и он обязательно поможет папе.
— Дай Бог, дай Бог, — ответила миссис Венейблс. — Это Джонсон с аронником? О, нет, это Джек Годфри. Наверное, он идет смазывать колокола.
— Да? Я очень хочу посмотреть. Можно я поднимусь с ним на колокольню, миссис Венейблс?
— Конечно, можно, дорогая. Только будь осторожна.
— Хорошо, миссис Венейблс. Я очень люблю смотреть на колокола.
Сказав это, Хилари быстро пошла к храму. Она догнала Джека Годфри, когда он подошел к лестнице на колокольню.
— Я пришла посмотреть, как вы работаете с колоколами, мистер Годфри. Можно?
— Конечно, почему нет, мисс Хилари? Я буду очень рад вашей компании. Идите вперед, а то лестница очень крутая, и если что, я удержу вас.
— Я не упаду, — уверенно сказала Хилари и ловко пошла по ступеням, слегка придерживаясь за поручни. В помещении, куда они поднялись, было пусто. Там были только механизм церковных часов и восемь веревок, каждая из которых была одним концом привязана к крюку на стене, а другим тянулась куда-то далеко наверх. Джек Годфри прошел вперед. В руках он держал банку со смазкой и тряпки.
— Осторожнее, мисс Хилари, — сказал он, — пол в некоторых местах прогнил.
Хилари кивнула. Как же ей нравилась эта пустынная, залитая солнцем комната. Здесь в каждой стене были огромные окна. У Хилари создавалось такое впечатление, будто она находилась в огромной стеклянной комнате, которую кто-то поднял высоко в небо. Девочка посмотрела в окно. Отсюда были видны живые изгороди, дома и сады, которые казались удивительно маленькими.
— Мистер Годфри, я хочу подняться на самый верх колокольни.