Почёт ли – смерти приговор на Земле?
Шрифт:
Что мыл ты в памяти от слёз – другой,
Такой же ревности – под щедрый вой.
Спустилась к правому, идти маня
Твоя история, что нет меня
В том месте пагубном, сложив круги,
А только в радуге – остались письма.
На небе холодно и нет в той тьме
Природы голода в кромешном сне,
Судьбу метафоры ты видел – в ряд,
О той, что пагубе её – не дарят.
Не могут жить с ней –
В той яме – призраки и смерти лица,
А только мысли там – пускают сны
И стелют признаки в ответ весны.
Метафор призма нам – искала суть,
Что верой признан был ответ ума,
Но новый город в ней под ложью – пал,
Он смерть свою, не глядя – отдал.
И живо общество внутри вины,
Метафор тождество струится – вверх,
А белый в множестве уходит сам,
Приятным холодом ответа к лирам.
Ему несмело ты простишь вину,
Ему осталось жить одну войну
И только в призраках сгустилась явь -
Ты видишь мир ему – в беде храня.
За город смысл таких – твой идеал,
Он был не уготован нам и смертью пал,
Что жизнь метафоры струится вдаль,
А ложь из пасти той – щедрее мира.
Спустилось облако, что жизни явь,
Куда – то смотрит нам для слов, увы,
Что сам ты верил бы – внутри отдав
Тот свет от города и смерти явь.
Коронный мир один – рисует сны,
Но верим поздно мы, что все одним
Остались жить его – проблемой в ряд,
В кругу метафоры и вслед ягнят.
Осунулся и стал пером
Где небывалое взлетит кольцо,
Прикинув обоюдный идеал -
Ты зазываешь консерватора в лицо
И сам того не зная – говоришь,
Что чувства нам осунулись – внутри,
Им некогда блуждать на бытие,
А только дух, оставшийся во сне
Напишет сказку мира для ума.
Она – твоя история быть мирным,
Скульптурным символизмом для руки
И некогда её стяжать – в тоске
От небылиц, где забываешь ты меня.
Сложил в перо искусственные дни
И стал писателем для сложного мотива,
Не обращая звёзды – к поколению любви,
Они забыли слово – в теле мира.
Способности уметь тебя понять
Не могут открывать – твою игру,
Ты пишешь от занятия – к тому,
Кто смыслом освещает монолог.
Но долгий свет – заимствует урок,
Он душу понимает для любви,
Ей ты осунулся и больше не творишь
Завистливые почерку харизмы.
Взлетаешь вдаль от новой тетивы,
Уносишь крест от малого разлива
За постоянной ношей видеть берега -
Так близко и отчётливо красиво.
Ты – истины прямая совесть в нас,
Напишешь свой единственный рассказ,
Как долгий монолог в оценке жизни
И стройный счёт в прелюдии ума.
По ожиданию идёт судьбой – вина,
Всё принимая совести личину,
Но гордый мир напишет ей – ответ,
Что просьба видеть даль – не носит свет.
А космос чёрной формы – не забыт,
Он силу слов под сложностью – слагает,
Как русский идеал, увидев вновь,
Ей пропастью бежит и обожает.
В строении любви – ты был не прав,
Что не искал своими чувствами – картину
На той, которой любит не тебя,
А только счастье в личной красоте.
Под сложным оперением слагает -
Там эпопею воли – слаженный поэт,
Он пишет монологи, как ответ
На подлинное тождество длины.
Его отснявшей вечности на нас,
Внутри не означая были правду,
Но рок в искусстве может показать
За этой формой – жизни былину.
Феномен слов от роскоши страдает,
Им тянет страж свой мира – беспредел
И только чёрт под мыслью поднимает
Игры угрюмый стиль и этот взор.
Он легче клади в письменной возне,
Которую ты ищешь в той личине,
Не думая просить – оставить мне
Свою причинность гиблого лица.
А только жизнь страдает – в середине
От смелой сказки, пишущей строки
И ждёт свой свет призвания и стиля,
Чтоб стать ему – подвытертым пером.
Куда – то ты отправился потом,
Чтобы от жизни – малую личину
Сквозь тонкий аромат приметы – звать
На месяц предсказания судьбы.
Что хочешь ты постичь – на этой сказке,
Её задев над смыслом – по уму,
Но став пером ты видишь – эту тьму
И сам её под вечностью слагаешь.
Декадой роли, обличая свод
Над новой философией печали -
Ты пишешь свой оформленный восход
По чуткому приличию души.
А русский день всё ратует – его,
Как жизни суть под малой серединой -
Искать причину видимой длины