Почти ангел
Шрифт:
– Здравствуйте, Дэнис. – слышу я и замираю. Вместо доброго и мягкого маминого голоса раскатистым громом звучит совершенно незнакомый мне голос с акцентом. Оценивая ситуацию, я тянусь за телефоном и набираю 112.
– Кладите трубку, Дэнис. Ваши родители у нас. Если вы сообщить немедленно в полисия, мы вынужден принять меры. Пока с ними все хорошо.
Я кладу телефон. Пульс
– Не делать глупости, мистер Жуков. Вам ловко получилось уйти из госпиталь, вы помогли Аарону сбежать. Вы – преступник! Вы защищать убийцу.
– Я защищал своего друга. – крича, я врываюсь в комнату родителей. Тому, кто украл у меня семью и пришел шантажировать, на вид лет сорок, и выглядит он совсем не страшно. Высокий, подтянутый, загорелый, мускулистый. Особое внимание привлекает лицо, не имеющее ни одного изъяна, кроме, разве что, незагорелых участков кожи странной формы на подбородке. В остальном, это типичный американский герой из какого-нибудь фильма: красивый, мужественный. Одет незваный гость в строгий черный костюм.
Несмотря на то, что сидит он один, говорит почему-то во множественном числе.
– Sorry. – он встает, поправляя пиджак, и шипит прямо в лицо. – Друг? А кто такой друг? Питер Грейт тоже был мой друг! Питер был абсолютно талантливый человек, у него остались дети и жена. В упор расстрелян! Понимаете, что Аарон Бейли – преступник? Мы его держать в больнице до выяснения обстоятельств, а вы нам помешать!
Загадочный мистер злится, ударяя кулаком по маминому любимому столу, за которым мы празднуем каждый год, и отворачивается к окну. Сейчас взять бы что-то тяжелое да двинуть ему по затылку, но только кто скажет, где моя семья?
– Он поехал к вам в Лос-Анджелес, чего вы от меня хотите?
– Мы знаем, где он. Аарон Бейли, как и подобает преступнику, сидит в тюрьма. Нужно другое от вас. Быть свидетель по делу, тогда семья в порядке и вы – свободен.
– Свидетелем чего быть?
– Не убийство, конечно. Тут улики достаточно. Его… э… необъяснимая сила. Она пугает нас. И весь мир.
– Но он не опасен! Он хороший человек. Мне кажется, его дар от Бога.
– God? И даже когда он становится неуправляемый чудовище? Он мочь все. Это беспокоит мир очень сильно. И он не человек. – американец жестикулирует и кривит лицом, произнося русские слова, речь дается ему с трудом, однако проблем с пониманием друг друга у нас не возникает. Аарон сказал правду. Он убил человека, он не человек. Но сейчас по мне хоть мой друг уничтожил весь мир, он – мой товарищ, и снова предать его будет выше моих сил, я и так наговорил ему слишком много того, о чем сильно жалею. Наверно, если кого-то грохнул, значит, было за что.
– Могу я поговорить с родными?
Американец вплотную подходит ко мне и отрицательно мотает головой. Я принимаю боевую стойку, но он кладет руку на мое плечо. Кажется, она весит центнер.
– Нет, до суда это исключено. Дэнис, мы не враг вам и не враг Аарону. Прошу поверить, он мне как сын, но оступился и жалеет сейчас. Помогите нам. Вы поехать со мной, пока это все.
Всеми органами чувств ощущаю протест внутри себя. Дрожат руки, дрожит голос. Я пытаюсь понять причину невозможности сделать так, как велит господин в дорогом костюме со значком крылатого льва на груди. Ответ лежит на поверхности. Мне страшно осознавать его, мне боязно понимать, что вот он, нужно лишь произнести слово. Смахивая с плеча изящную длинную руку мужчины, отхожу к окну и впиваюсь глазами в унылый дождливый пейзаж. Печаль, грусть, тоска, ворох мыслей об одном лишь человеке, который забрал с собой мою душу. Вместо картины природы передо мной там, за чуть грязными от разводов стеклами, стоит Аарон, притягательный, высокий, с черными, естественно завитыми в маленькие кудряшки волосами, с белоснежной кожей, с густыми ресницами-бабочками, и я ощущаю его присутствие всем сердцем. Самое теплое на свете, самое прекрасное на земле и заставляющее меня сходить с ума чувство. Прежде мне не доводилось испытывать его, но теперь знаю, как оно выглядит. Слишком приятное, слишком нежное, манящее. Светлое, доброе, незнакомое. Дрожь скользит по телу. Теперь я знаю, каково это. Искорки загораются в моих глазах, чтобы уже никогда не потухнуть.
Конец ознакомительного фрагмента.