Почти брат
Шрифт:
Гораздо больше девушку беспокоило другое.
— Как думаете, они нас… меня ищут?
— Думаю да. Такая цыпочка пропала. Я бы искал. А может, и нет. Лень.
Сеня уже это поняла, поэтому продолжила говорить о своем.
— А они могут нас… меня найти?
— Могут. — Спокойный голос Феодора совсем не добавил ей оптимизма. Напротив. Сеня едва не уронила тарелку. — Но это вряд ли.
Сеня оставила в покое вилки и промокнула ладони о халат. Она вернулась на свой табурет и устремила беспокойный взгляд на мужчину.
— Почему вы так думаете?
— Он меня не знает.
— Разве так бывает? Он дал вам ключ.
— Детка, в моей среде все возможно. Посуди сама. Вчера я пошел на выставку к одному приятелю. Скажу тебе — посредственный художник. Я бы даже сказал — халтурщик. Так вот, там я поделился своим мнением с другим коллегой. Этого я не знал. Зато он пригласил меня в бар, обмыть взаимопонимание. Оттуда мы поехали на какой-то прием. Там потерялись в толпе зевак, зато у фонтанчика с шампанским я познакомился с классным скульптором. Не помню, как его зовут. Он оказался пьяным гораздо сильнее меня и отдал мне ключ от своего автомобиля, чтобы я мог добраться домой. По дороге к машине шумная компания из соседнего ресторана пригласила меня в сауну. Видишь, как много на свете добрых людей.
Сеня с ним не согласилась, но вслух не высказалась. Самое главное, что следы бородач запутал надежно — хоть и не специально. Однако, при желании, ее все равно могли найти. Только станут ли искать именно на даче? Разве что случайно встретят Феодора и вспомнят, что именно с ним она отправилась к машине.
Голова шла кругом, но другого выхода, кроме как положиться на странного художника, не оставалось. Во всяком случае, пока.
Глава 16
После обеда Феодор, употребивший все принесенное пиво, вытащил на середину комнаты единственный стул и водрузил на него натянутый на раму холст. Достал коробку с красками и кистями и деловито заявил, не глядя на Сеню:
— Раздевайся.
— Зачем?
Испуганная девушка попятилась к стене. Вчерашние события калейдоскопом замелькали перед глазами. Ужасно захотелось убежать куда-нибудь, лишь бы подальше отсюда.
— Отрабатывать спасение будешь. Натурой. — Феодор посмотрел в ее сторону и, слегка пошатываясь, насмешливо добавил: — Не трусь. Писать тебя буду.
Сеня едва не сползла по стене от своеобразного облегчения, поскольку о спокойствии речь не шла. Чего еще ожидать от Феодора, она не знала.
— А это обязательно — снимать одежду?
— Я рисую исключительно обнаженку. Специализация такая. Хватит скромничать. Ничего нового я не увижу. — Он подождал, пока Сеня снимала с себя халат, подошел к ней и отобрал одежду. Оглядев ее тело, словно она — неживой предмет, скомандовал: — Эти желтые тоже долой и ложись на диван. Руки закинешь за голову.
Смирившись, девушка сделала, как он велел, и уставилась в стену. Сегодня она стыдилась гораздо сильнее, чем вчера на автостоянке. Феодор некоторое время раздавал команды — куда повернуться и в какую сторону смотреть, а затем приступил к работе.
Со временем Сене кое-как удалось расслабиться, и она с любопытством наблюдала за процессом. Феодор походил на сумасшедшего, бегая вокруг холста, раз за разом ероша то пряди сальных волос, то бороду и размахивая кистью. При этом он что-то бормотал, хмурил кустистые брови и периодически поправлял ее руки и ноги. Создавалось впечатление, что бородач изображал не женское тело, а девятибалльный шторм.
За окном сгустились сумерки, когда Феодор засунул кисть в банку с какой-то жидкостью и вытер руки тряпицей, измазанной красками.
— Устал я, — заявил мужчина, но стоило Сене шевельнуться и попытаться прикрыть руками уязвимые места, как он скомандовал: — Лежать!
— Я только хотела посмотреть, — оправдываясь, пробормотала девушка.
— Потом увидишь. — Феодор подошел к дивану и какое-то время изучал ее лицо. Сеня замерла, интуитивно чувствуя опасность. Художник растянул губы в пьяной улыбке. — А теперь — награда. Детка, у тебя шикарный рот.
Он навалился на нее, впиваясь в губы и одновременно неловко расстегивая брюки. Сеня не отвечала на поцелуи. Она вообще старалась не двигаться, еще надеясь, что мужчина оставит ее в покое. Когда же он силой раздвинул ей ноги, девушка зажмурилась и попыталась не думать о том, что с ней происходит. Вместо она девушка принялась вспоминать счастливые моменты своей жизни — маму, бабушку и Сергея, тех, кто о ней заботился, был к ней добр, но сейчас не мог помочь по разным причинам.
За следующий месяц Сеня сумела смириться с новой жизнью. Она готовила еду, стирала одежду — свою и Феодора. Ей пришлось пожертвовать еще одной рубахой, чтобы сшить себе наряд на смену халату в клетку. Сеня выдраила дом и познакомилась с соседкой по даче, назвавшись племянницей Феодора. Она не знала, поверила ли ей пожилая женщина, но зато девушке удалось заполучить кабачки и петрушку в обмен на посильную помощь.
Обычно Феодор появлялся с кое-какой едой, естественно на свой вкус, но той хватало ненадолго. Гораздо больше художника интересовала выпивка. Иногда он пропадал на несколько дней, не объясняя, куда отправляется и сколько времен его не будет. Это имело свои положительные и отрицательные стороны. Когда Сеня оставалась в домике в одиночестве, к ней никто не приставал со своими мужскими потребностями, а вот ночевать оказалось страшновато. Обычно в таких случаях она засыпала только под утро, опасаясь незваных гостей.
Гость таки явился в их крохотный дом. Это случилось в тот момент, когда на Феодора нашло очередное вдохновение. Сеня едва успела прикрыться халатом, когда в дверь протиснулся крупный пожилой мужчина в светлом костюме с белоснежной копной волос, очень напоминавшей львиную гриву. Он остановился у порога и оперся на трость, молча обозревая присутствующих.
— Давид! — Подвыпивший Феодор подплыл к гостю и радостно потрепал мужчину по плечу. — Сколько лет, сколько зим!
— Два месяца прошло, Слимак.