Почти как «Бьюик»
Шрифт:
— Я знаю, что мне бы не хотелось. — Керт пытался не улыбаться, но губы все равно кривила улыбка. Он взял пластиковый контейнер у Брайана. Но тут же Тони забрал у него резервуар, до того, как он прижился в руке Керта. При этом сержант не смотрел на члена следственной группы: взгляд его не отрывался от патрульного Брайана Коула.
— Я должен разрешить одному из моих подчиненных рискнуть жизнью, чтобы напоить водой двух мышей? Ты говоришь мне об этом, патрульный? Я просто хочу внести ясность?
Если он ожидал, что Брайан покраснеет или смутится, то его ждало разочарование. Брайан все так же терпеливо смотрел на него, как бы говоря: «Да, да, да, выговоритесь, босс. Чем скорее вы выговоритесь, тем скорее сможете расслабиться и поступить правильно.»
— Я не могу в это поверить, — продолжил Тони. — Один из нас сошел с ума. Должно быть, я.
— Они же такие маленькие. — В голосе Брайана слышалось то же долготерпение, которое читалось на его лице. — И именно мы посадили их туда, сержант, в добровольцы они не вызывались. Мы несем за них ответственность. А теперь я готов пойти, если скажете, именно я забыл…
Тони вскинул руки к небу, будто просил богов вмешаться, потом они бессильно упали. Краснота начала подниматься от воротника, захватывая шею, челюсть, встретилась с пятнами румянца на щеках: привет, соседи.
— Дерьмо собачье! — пробормотал он.
Слова эти не в первый раз слетали с его губ, и патрульные знали, что улыбаться никак нельзя. В такой момент многие, если не большинство, вскричали бы: "Ну и хрен с вами! Делайте что хотите! — с тем, чтобы потом отвернуться и уйти. Но, если ты сидишь в большом кресле и получаешь большие деньги за то, что принимаешь большие решения, для тебя это невозможно. О чем знали и патрульные взвода Д, и сам Тони. Он постоял, глядя на свои башмаки. Из-за здания доносился мерный стрекот красной газонокосилки «Бриггс-и-Страттон».
— Сержант… — начал Кертис.
— Парень, сделай нам всем одолжение, замолчи.
Кертис замолчал.
Несколько мгновений спустя Тони поднял голову:
— Веревку, о которой я тебя просил.., ты ее приобрел?
— Да, сэр. Отличная веревка. Ее используют альпинисты. Так мне, во всяком случае, сказал продавец в спортивном магазине.
— Она там? — Тони указал на гараж.
— Нет, в багажнике моего автомобиля.
— Что ж, возблагодарим Господа за маленькие радости. Принеси ее сюда. И надеюсь, нам не придется выяснять, так ли она хороша. — Он посмотрел на Брайана Коула. — Может, тебе съездить в «Агуэй» или в «Гигантский орел», патрульный Коул? Привез бы мышкам пару бутылочек «Эвиана» или «Польской родниковой воды». Черт, чего уж размениваться по мелочам, «Перье»! Как насчет бутылки «Перье»?
Брайан молчал, взгляд его оставался таким же терпеливым. Тони не выдержал и отвел глаза.
— Бедные мышки! Дерьмо собачье!
Керт принес желтую нейлоновую веревку, сплетенную из трех жил, длиной никак не меньше ста футов. Сделал скользящую петлю, надел себе на талию, бухту отдал Хадди Ройеру (он весил двести пятьдесят фунтов и всегда выступал за взвод Д в соревнованиях по перетягиванию каната, которые являлись неотъемлемой частью пикника на Четвертое июля).
— Когда я дам тебе команду, — наставлял Тони Хадди, — ты выдернешь его, словно на нем загорелась одежда. И не беспокойся, что сломаешь ему ключицу или проломишь толстый череп, протаскивая через дверной проем. Понял?
— Да, сержант.
— Хорошо. Я рад, что хоть кто-то понимает, с чем мы имеем дело. Это не гребаная игра в прятки в летнем лагере. — Он пробежался рукой по коротко стриженным волосам, вновь повернулся к Керту:
— Надо ли мне говорить тебе, что ты должен немедленно повернуться и выйти оттуда, если почувствуешь: что-то, пусть самая малость, не так?
— Нет.
— И если багажник откроется, Кертис, ты убегаешь. Понятно? Убегаешь, будто за тобой гонятся черти.
— Обещаю.
— Дай мне видеокамеру.
Кертис протянул ее — Тони взял. Сэнди не было, он пропустил весь спектакль, но, когда Хадди потом рассказал ему, что впервые увидел сержанта испуганным, порадовался, что при этом не присутствовал. Кое-что видеть совсем и не хочется.
— На пребывание в гараже у тебя ровно минута, патрульный Уилкокс. Потом я вытащу тебя оттуда, потеряешь ли ты сознание, начнешь пердеть или запоешь «Колумбия, жемчужина океана».
— Девяносто секунд.
— Нет. Если будешь торговаться, сокращу время пребывания до тридцати.
Кертис Уилкокс стоит на солнце у двери в боковой стене гаража Б. Веревка затянута на талии. На пленке он выглядит молодым, и становится все моложе с каждым ушедшим годом. Время от времени он сам просматривал кассету и, должно быть, чувствовал то же самое, пусть никогда об этом не говорил. И он не выглядит испуганным. Ни капельки. Ему не терпится попасть в гараж. Он машет камере рукой и говорит: «Сейчас вернусь».
— Возвращайся обязательно, — отвечает ему Тони.
Керт поворачивается и входит в гараж. На мгновение он похож на призрака, но тут же Тони уносит камеру с яркого солнца, и мы снова видим Керта ясно и отчетливо. Он направляется к автомобилю, начинает обходить его сзади.
— Нет! — кричит Тони. — Нет, дубина, ты хочешь зацепить веревку? Проверь песчанок, дай им воды и выметайся оттуда к чертовой матери!
Керт, не поворачиваясь, поднимает руку с оттопыренным большим пальцем, показывая, что у него полный порядок. Картинка дергается: Тони регулирует резкость.
Кертис смотрит в окно водительской дверцы и замирает, с его губ срывается: «Срань господня!»
— Сержант, мне тянуть… — начинает Хадди, и тут Кертис оборачивается. Картинка вновь дергается, Тони управляется с камерой не так ловко, как Кертис, но на лице Керта легко читается изумление.
— Не тяни меня! — кричит он. — Не надо! Со мной все в порядке! — С этими словами он открывает дверцу «роудмастера».
— Не лезь в кабину! — кричит Тони, камера так и ходит в его руках.
Керт пропускает его слова мимо ушей, осторожно протаскивает мимо большого рулевого колеса пластмассовую клетку с песчанками. Коленом закрывает дверцу «бьюика» и возвращается к двери с клеткой в руках. Клетка эта, с двумя «комнатушками» по краям, соединенными коридором, напоминает пластмассовую гантель.