Почти как «Бьюик»

Кинг Стивен

Мистер Диллон отирался у черного хода, тыкался носом в основание сетчатой двери. Буквально долбил ее носом, повизгивая. С прижатыми к голове ушами. Пока я наблюдал за ним, он с такой силой ткнулся мордой в сетку, что взвыл, как бы говоря: «Больно!»

— Понятия не имею. — По голосу Ширли чувствовалось, что ей сейчас не до Мистера Диллона. Собственно, и у меня дел хватало. Однако мой взгляд еще на мгновение задержался на нем. Я видел охотничьих собак, которые вели себя точно так же, когда бежали по следу крупного зверя, скажем, медведя или волка. Но волков в Низких холмах не видели со времен Вьетнама, а медведи встречались крайне

редко. И сетчатая дверь вела не к лесу, а на автомобильную стоянку. И разумеется, к гаражу Б. Я посмотрел на часы над дверью кухни. Двенадцать минут третьего. И не смог вспомнить дня и часа, когда здание было таким пустынным.

— Четырнадцатый, Четырнадцатый, это база, прием.

— Четырнадцатый, — ответил Джордж, по-прежнему кашляя.

— Это хлорин, Четырнадцатый, в «Норко уэст» в этом уверены. — Она посмотрела на меня и я поднял кулак с оттопыренным большим пальцем. — Его пары раздражают слизистые оболочки, но не смертельны.

— Не прерывай связь, не прерывай. — Кашель.

— Слушаю, Четырнадцатый.

— Возможно, это хлорин, возможно — нет. Каким бы ни было это вещество, оно горит и клубы белого дыма движутся в этом направлении. Я на объездной дороге, что идет вдоль футбольного поля, подъезжаю к школе. Дети кашляют почище меня, я вижу — несколько человек лежат на земле, включая одну женщину. Рядом со зданием два школьных автобуса. Я попытаюсь всех вывезти в одном. Прием.

Я взял микрофон у Ширли.

— Джордж, это Хадди. «Норко» говорит, что горит скорее всего разлившееся по хлорину горючее. Ты можешь просто увести детей.

На что последовал классический ответ Джорджа Эс, основательный и уверенный. За этот день он, конечно, получил благодарственное письмо от губернатора и его фотоснимок украсил первую газетную полосу. Его жена повесила письмо на стене, забранное в рамочку. Но я не уверен, что Джордж понимал, а с чего вся эта суета. По его разумению, он просто выполнял свою работу, делал то, что полагал необходимым и уместным. Есть такое выражение: нужный человек в нужном месте. Так это про Джорджа Станковски, оказавшегося в тот день рядом с Потинвильской начальной школой.

— Лучше в автобусе. Быстрее. Это Четырнадцатый. Я — семь.

Вскоре Ширли и я напрочь забыли про Потинвиль; у нас возникли совсем другие проблемы. Но если вас это интересует, патрульный Джордж Станковски проник в один из автобусов, взломав двери камнем. Запустил двигатель «Блю берд» запасным ключом, который нашел прикрепленным скотчем к солнцезащитному щитку, завел в салон двадцать четыре ученика, кашляющих, плачущих, с покрасневшими глазами, и двух учительниц. Многие дети не расстались с незаконченными горшками, вазочками и пепельницами, которые лепили в тот день. Трое упали в обморок.

Один — в результате аллергической реакции на пары хлорина, двое — от страха и волнения. Одна учительница, Розэллен Неверс, пострадала серьезнее. Она лежала на боку, в полузабытьи, хваталась за горло слабеющими пальцами. Глаза вылезли из орбит, словно белки сваренных вкрутую яиц.

— Это моя мамочка, — сказала одна маленькая девочка. Слезы катились из огромных карих глаз, но она крепко держала в руках глиняную вазочку. — У нее астма.

Джордж опустился на колено рядом с женщиной, сунул руку под шею, чтобы голова чуть откинулась назад, облегчая доступ воздуха в легкие. Волосы разметались по бетону дорожки.

— У нее есть какое-нибудь лекарство

от астмы, сладенькая, которое она принимает, когда ей становится плохо? — спросил Джордж.

— В кармане, — указала маленькая девочка с вазой. — Моя мамочка умрет?

— Нет. — Джордж достал ингалятор «Фловента» из кармана миссис Неверс, прыснул лекарство ей в горло. Она ахнула, задрожала всем телом и села.

Джордж занес ее в автобус на руках, следуя за кашляющими, плачущими детьми. Усадил Розэллен в кресло рядом с дочерью, сам сел за руль. Врубил первую передачу и погнал автобус через футбольное поле, мимо своей патрульной машины, на объездную дорогу. К тому времени, когда «Блю берд» выехал на шоссе, дети уже улыбались. Вот так патрульный Джордж Станковски и стал героем, аккурат в то время, когда те, кто находился на базе, изо всех сил пытались остаться в здравом уме.

И в живых.

ШИРЛИ

Последние слова Джорджа: «Это Четырнадцатый. Я — семь». Что означало: «Это патрульная машина 14, Вышел из строя». Я это записала и посмотрела на часы. 2.23 пополудни. Время хорошо запомнила, как и то, что Хадди, стоявший позади, легонько сжал мне плечо, должно быть, поддержать: с Джорджем и детьми все будет в порядке. Двадцать три минуты третьего — именно в это время разверзся ад. Совсем не в фигуральном смысле.

Мистер Диллон залаял. Не басовито, с достоинством, как случалось, когда он чуял оленя, зашедшего на поле за зданием, или енотов, решившихся обнюхать крыльцо. Нет — визгливо, отрывисто, как никогда раньше. Словно наткнулся лапой на что-то острое и никак не мог освободиться.

— Что за черт? — вырвалось у Хадди.

Мистер Диллон, пятясь, отошел на пять или шесть шагов от сетчатой двери. Выглядел он, как лошадь на родео, пригибающая голову к земле, чтобы избежать лассо. Думаю, я сразу поняла, что сейчас произойдет, думаю, понял и Хадди, но мы просто не могли в это поверить. Даже если бы поверили, не смогли бы остановить его. При всей своей смирности. Мистер Диллон искусал бы нас, если б мы попытались. Он продолжал пронзительно тявкать, а из уголков рта пошла пена.

Помчался к сетчатой двери, набирая ход. Не думая тормозить. Головой прорвал сетку, частично отодрал ее от нижней части рамы, выскочил на улицу, по-прежнему тявкая.

Только тявканье это больше напоминало отчаянные крики.

И одновременно в нос ударили сильные запахи; морской воды и гниющей органики, может, водорослей. Тут же завизжали тормоза, заскрипели шины по асфальту, кто-то заорал: «Берегись! Берегись!» Хадди побежал к двери черного хода, я — за ним.

ЭДДИ

Мы испортили ему день, отвезя на базу. Мы заставили его, хотя бы временно, прекратить избиение своей подружки. Ему пришлось сидеть на заднем сиденье патрульной машины, где пружины врезаются в зад, касаться подошвами дорогих сапог наших ковриков, сделанных из специального, устойчивого к блевотине пластика. Но Брайан заставил нас за это заплатить. В особенности меня, хотя и Джорджу пришлось его слушать.

Он распевал на свой лад мое имя и ритмично стучал каблуками по полу. Так иной раз ведут себя на стадионе футбольные болельщики, кричат и топают ногами. И все время сквозь проволочную стенку смотрел на меня, я это видел в зеркале заднего обзора, закрепленном между щитками.