Почти как «Бьюик»
Шрифт:
Они не просто всунули в вазу цветы, но попытались составить букет, даже добавили зелени, как делают в больших цветочных магазинах, но вот о том, чтобы налить воду, забыли. Над тем, чтобы букет выглядел красиво, подумали, а про воду забыли: для мужчин это типично. Я взяла вазу и направилась на кухню, когда на связь вышел Джордж Станковски. Он кашлял и по голосу чувствовалось, что он смертельно напуган. Позвольте вам кое-что сказать. Можете даже записать мои слова, если вы коллекционируете аксиомы жизни. Полицейский оператор средств коммуникации
— База, говорит Четырнадцатый. Коды 29-99, как меня слышите? Два-девять-девять-девять.
Я поставила вазу с цветами на стол, очень осторожно. В этот момент мне живо вспомнился эпизод из прошлого: когда услышала по радио о смерти Джона Леннона. Я как раз готовила завтрак отцу. Собралась оставить еду на столе и сразу убежать — опаздывала в школу. Веничком сбивала яйца в стеклянной миске, которую прижимала к животу. И когда радиокомментатор сказал, что Леннона застрелили в Нью-Йорке, я точно так же очень осторожно поставила миску на стол.
— Тони, — крикнула я, от моего крика (а может, от того, что слышалось в крике) все оторвались от своих занятий. Разговоры наверху, в комнате отдыха, мгновенно смолкли. — Тони, Джордж Станковски на связи. У него 29-99! — и, не дожидаясь ответа, склонилась над микрофоном, сообщила Джорджу, что я его слышу, все на пятерку, и прошу продолжать.
— Я на шоссе 46, в Потинвиле. — Помимо голоса я слышала какое-то потрескивание. Словно там что-то горело. Тони уже стоял у двери коммуникационного центра, рядом с ним — Сэнди Диаборн, в гражданском, форменные ботинки, связанные шнурками, болтались в одной руке. — Грузовик-цистерна столкнулся со школьным автобусом и горит. Цистерна горит, занялась и передняя часть автобуса. Поняли меня?
— Поняли, — говорила я спокойно, только губы онемели.
— Цистерна для транспортировки химических веществ, компания «Норко уэст». Поняли?
— "Норко уэст", Четырнадцатый. — Название я большими буквами записала в лежащий под рукой блокнот. — Что в ромбе? — Я имела в виду знаки, которыми маркировались цистерны в соответствии с перевозимыми веществами: огнеопасно, взрывоопасно, отравляющее вещество и так далее.
— Отсюда не видно, слишком много дыма, но в цистерне белое вещество и оно загорается, когда вытекает на асфальт и в придорожный кювет. Поняли меня? — Тут Джордж вновь начал кашлять в микрофон.
— Поняла, — ответила я. — Дышишь парами, Четырнадцатый? От них кашель?
— Да, парами, но я в порядке. Проблема… — Кашель не дал ему закончить фразу.
Тони отобрал у меня микрофон. Похлопал по плечу, как бы говоря, что я справляюсь со своими обязанностями, просто он не может стоять рядом и слушать. Сэнди уже надевал форменные ботинки. Остальные патрульные подтягивались к коммуникационному центру. Много патрульных, поскольку близилась пересменка. Даже Мистер Диллон вышел из кухни посмотреть, с чего такой шум.
— Проблема — школа, — продолжил Джордж, когда приступ кашля прошел. — До начальной школы Потинвиля всего двести ярдов.
— Школьные занятия начнутся только через месяц, Четырнадцатый. Ты…
— Возможно, возможно, но я вижу детей.
— В августе у них Месяц ремесел, — прошептал кто-то за моей спиной. — Моя сестра обучает лепке из глины девяти- и десятилетних.
Когда я услышала эти слова, у меня сжалось сердце.
— Дым относит на меня, — говорил Джордж. — Не в сторону школы. Повторяю, не в сторону школы. Поняли?
— Поняли, Четырнадцатый, — ответил Тони. — Пожарные уже прибыли?
— Нет, но я слышу сирены. — Вновь кашель. — Я находился рядом, когда все произошло, практически слышал удар. Трава горит, огонь движется в сторону школы. Я вижу детей на игровой площадке, они стоят и смотрят на пожар. Я слышу, как в школе звенит пожарная сигнализация, значит, из здания их вывели. Не могу сказать, добрались ли пары до школы. Если нет, доберутся. Посылайте машины, босс. Вызывайте «скорую помощь». Это точно 29.
— В автобусе есть раненые, Четырнадцатый? Ты видишь раненых или погибших?
Я взглянула на часы. Без четверти два. Если нам повезло, автобус только ехал за школьниками, не увозил их. Ехал, чтобы забрать детей из школы.
— Автобус, похоже, пустой, за исключением водителя. Я его вижу.., может, это она.., лежит на руле. Эта часть автобуса горит, и я уверен, что водитель мертв, поняли меня?
— Понял, Четырнадцатый, — ответил Тони. — Ты сможешь добраться до детей?
В ответ кашель. Надсадный, неприятный.
— Вдоль футбольного поля идет объездная дорога. Прямо к зданию.
— Тогда трогайся с места. — Тони в этот момент напоминал генерала на поле битвы, смелого и решительного.
Потом выяснилось, что пары нетоксичные, а горел главным образом разлившийся бензин, но тогда мы этого, разумеется, знать не могли. И возможно, своим приказом Тони подписывал Джорджу Станковски смертный приговор. Но иногда работа того требовала.
— Понял, трогаюсь.
— Если пары доберутся до детей, запихивай их в машину, сажай на капот, на багажник, на крышу, пусть держатся за раму для мигалок и увози. Как можно больше. Понял меня?
— Вас понял, Четырнадцатый отключается.
Щелчок. Очень уж громкий. Наверное, потому, что последний.
Тони огляделся..
— 29-99, вы слышали. Все патрульные машины — в Потинвиль. Тем, кто должен заступить в три часа, взять мигалки в кладовой. Ставьте их на личные автомобили. Ширли, направляй туда всех, с кем сможешь связаться.
— Да, сэр. Обзвонить тех, кто сейчас дома?
— Пока не надо. Хадди Ройер, ты где?
— Здесь, сержант.
— Остаешься за старшего.