Почти как «Бьюик»
Шрифт:
— Сэнди, а что… — начал Нед, но я поднял руку, как регулировщик. Я инициировал процесс. Возможно, в тот самый момент, когда приехал на базу, увидел, как он выкашивает лужайку, и не отослал домой. Он хотел услышать эту историю. Отлично. Пусть выслушает и поставим на этом точку.
— Парень ждет. Кто из вас поможет ему? И я хочу, чтобы рассказали все. Эдди?
Он подпрыгнул, словно я его пощекотал, бросил на меня нервный взгляд.
— Как звали того парня? Парня в ковбойских сапогах и со свастикой на груди?
Эдди в шоке вытаращился на меня. Его глаза спрашивали: а уверен ли я, что это надо рассказывать? Никто об этом парне не говорил. Во всяком случае, до этого вечера. Иногда мы говорили о том дне, когда взорвалась цистерна, смеялись, как Хадди и другой парень мирились с Ширли, собрав для нее букет (аккурат перед взрывом), но не об этом любителе ковбойских сапог. О нем — никогда. Но теперь мы, клянусь Богом, будем говорить о нем.
— Лепплер? Липпьер? Что-то в этом роде, не так ли?
— Его звали Брайан Липпи, — ответил наконец Эдди. — В свое время мы достаточно хорошо знали друг друга.
— Правда? — спросил я. — Впервые слышу.
Я положил начало следующей главе нашего рассказа, Ширли Пастернак продолжила (в той части, которая касалась ее), говорила тепло, глядя на Неда, накрыв его руку своей. Меня не удивило, что она заговорила следом за мной, не удивило, когда в разговор включился Хадди и они вели рассказ попеременно. А вот удивился я, когда свою лепту начал вносить Эдди Джи, начал по чуть-чуть, потом все больше и больше. Я велел ему посидеть, пока будет что сказать, но все-таки удивился, когда этот миг настал и он разговорился. Сначала говорил медленно, нерешительно, словно сомневаясь в собственной памяти, но когда подошел к главному, стал рассказывать, как увидел, что этот говнюк Липпи вышиб окно, голос его заметно окреп, в нем прибавилось уверенности. Теперь рассказ вел мужчина, который помнил все и решил ничего не скрывать. Говорил он не глядя ни на Неда, ни на меня, вообще ни на кого. Он смотрел на гараж Б, где иной раз на свет божий появлялись чудовища.
ТОГДА: СЭНДИ
К лету 1988 года почти как «бьюик» стал рутинной составляющей повседневной жизни патрульного взвода Д, такой же, как и все прочие.
А почему и нет? Любой уродец может стать членом семьи, все определяют время и наличие доброй воли.
Ведь после исчезновения мужчины в черном пальто («С маслом порядок!») и Энниса Рафферти прошло уже девять лет.
Автомобиль по-прежнему устраивал светопреставления, время от времени, а Тони и Кертис продолжали проводить эксперименты. В 1984-м Керт попытался использовать видеокамеру, которая включалась пультом дистанционного управления, помещенного в кабину «бьюика»
(ничего путного не вышло). В 1985-м Тони попытался проделать то же самое с магнитофоном «Уолленсак» (записалось гудение, то возникающее, то пропадающее, и далекое карканье ворон, ничего больше). Проводились эксперименты и с животными. Некоторые умерли, ни одно не исчезло.
В целом ситуация устаканивалась. Если светопреставления и происходили, мощностью они значительно уступали первым (и, разумеется, феерическому шоу 1983 года). И в те дни больше всего хлопот доставлял взводу Д человек, знать не знавший о существовании «бьюика». Эдит Хаймс (она же Драконша) продолжала твердить прессе (когда пресса желала слушать) об исчезновении брата. Продолжала настаивать, что это не обычное исчезновение (заставила-таки Сэнди и Керта задуматься, а что есть обычное исчезновение). Продолжала настаивать, что сослуживцы Энниса Знали Больше, Чем Говорили. В этом она говорила чистую правду. Керт Уилкокс не раз и не два высказался в том смысле, что эта женщина — единственная неприятность, доставленная взводу Д «бьюиком». При этом сослуживцы Энниса по-прежнему оказывали ей финансовую поддержку, прекрасно понимая, что это — лучшая защита от всех нападок.
После публикации очередной статьи Тони сказал своим подчиненным: «Не берите в голову, парни, время на нашей стороне. Помните об этом и продолжайте улыбаться». Он не ошибся. К середине восьмидесятых представители прессы в большинстве своем перестали отвечать на ее звонки.
Даже WKML, радиостанция, вещающая на три округа, в программе которой «Фактические новости в пять вечера» частенько мелькали сообщения о снежном человеке, замеченном в Лассбургском лесу, или что в городе N источником раковых заболеваний стала питьевая вода, потеряла к ней интерес.
Еще трижды из багажника «бьюика» появлялись невиданные существа. Один раз — полдюжины больших зеленых жуков, которые ничем не напоминали жуков, обитающих на Земле. Керт и Тони провели полдня в университете Хорликса, проглядывая книги и альбомы по энтомологии, но и там ничего похожего не нашли. Собственно, и такого оттенка зеленого патрульные никогда не видели, хотя и не могли точно объяснить разницу. Карл Брандейдж окрестил его «зеленая головная боль». Потому что, сказал он, зеленые жуки того же цвета, что и приступы мигрени, которые иногда у него случались. В багажнике их нашли уже дохлыми. При постукивании рукояткой отвертки по щитку слышались такие же звуки, как при постукивании куском металла по дереву.
— Хочешь провести вскрытие? — спросил Тони Керта.
— Вы хотите, чтобы я провел вскрытие? — ответил Керт вопросом на вопрос.
— Скорее нет, чем да.
Керт посмотрел на жуков в багажнике, большинство лежали на спинах лапками кверху, и вздохнул.
— Я тоже. Какой смысл?
Поэтому жуков не пришпилили к пробковой доске и не вскрыли под неусыпным оком видеокамеры. Каждый их них отправился в отдельный мешочек для хранения вещественных улик, а мешочки легли на полку обшарпанного зеленого металлического шкафа в подвале. Позволив инопланетным жукам неизученными перекочевать из багажника «бьюика» в зеленый шкаф, Кертис показал, что и он с течением времени смиряется с неизбежным, понимает, что никаких разгадок от «бьюика» добиться не удастся. Но иногда прежний огонь загорался в его глазах.
И когда Тони или Сэнди видели, как он стоит у сдвижных ворот гаража Б, жадно вглядываясь внутрь, глаза его обычно горели тем самым огнем. В отличие от остальных патрульных Керт никогда не терял интереса к «подаркам» почти как «бьюика».
Он привыкал к автомобилю, все так, но всегда помнил, что живет рядом с чудом.
Холодным февральским днем 1984 года, через пять месяцев после появления жуков, Брайан всунулся в кабинет сержанта. Тони Скундист находился в Скрантоне, пытался объяснить, почему он не полностью израсходовал бюджетные средства, выделенные на 1983 год (одного-двух экономных сержантов хватало, чтобы в глазах законодателей остальные выглядели транжирами), и высокое кресло занимал Сэнди Диаборн.
— Думаю, тебе лучше приподняться и пройти к гаражу, босс. Код Д.
— О каком коде Д мы говорим, Брай?
— Багажник открыт.
— И ты уверен, что он не просто открылся? Фейерверков не было с Рождества. Обычно…
— Обычно перед этим случается фейерверк, я знаю. Но последнюю неделю в гараже держалась слишком низкая температура. Кроме того, я там что-то вижу.
Этого хватило, чтобы Сэнди вскочил. Почувствовал, как гулко забилось сердце. Опять придется убирать всякую дрянь.