Почти как три богатыря
Шрифт:
– И это верный ответ! – согласился с версией колдуна Сероволк, хотя, по-честному, она показалась ему чрезвычайно сомнительной. А-а, и пусть, главное, чтобы коллеги оставили его на пару минут в невыносимо скорбном одиночестве. – Вы давайте-ка, сходите, посмотрите на девицу, а я здесь покараулю. Наверх не пойду.
– Чего так?
– У меня обоняние очень тонкое, как у парфюмера, – ответил Яша. – А сверху прёт чем-то ну совсем нестерпимым, как от роты ратников на марш-броске. Боюсь нюх потерять.
Конечно же, Сероволк немного юлил, добиваясь аудиенции с застывшим королём, но с верхних этажей, в самом деле, несло отнюдь не флягцузкими духами.
– Ой, смотри, волчара! – попенял ему Василевс. – Остаёшься здесь за главного. Только ничего не набаламуть, пока мы на смотрины невесты Царевичевой
Сероволк, поняв шутку (благодаря Ивану же их сюда пропустили), весело хрюкнул, а герой шутки смущённо покраснел.
– Скажешь тоже. Из меня королевич, как из гоблина академик гуманитарных наук, – отмахнулся Иван и, вытащив на всякие пожарные серп, пошёл по винтовой лестнице на верхние этажи.
– Что правда, то правда, – «поддержал» сравнение Царевича колдун не в его пользу и последовал за ним.
Оставшийся наедине с королевской «статуей» цыган алчно потёр руки и, поплевав на них же, ухватился за скипетр-стимул.
Василевс, едва поспевавший за Царевичем, посоветовал начать осмотр королевских покоев сразу с верхних этажей. Зная нравы местных кавалеров, он предположил, что девичьи комнаты должны были быть устроены как можно выше, чтобы эти лихие «робингуды» (в переводе с местного диалекта – добрые молодцы), готовые в порыве страсти попытаться совершить попытку проникновения в дамские покои, взобравшись по стене замка, немного отрезвлялись при виде высоты вожделенного окошка. Хронология подобных похождений хранила в людской памяти не одного легендарного «проникателя» в высокопоставленные будуары. Можно даже сказать, что это было негласным видом спорта у местного мужского населения, пускай таким же дурацким, как кёрлинг, сквош или крикет и пусть, зачастую, «высокопосаженные» болельщицы, подыгрывали «альпинистам», помогая им верёвочными лестницами, связанными простынями или, что совсем уж банально, своими заплетёнными косами, сводя на нет все потуги выявить лучшего среди «робинов», но для погрязшей в ханжеском каноноблюдении Евландии, куртуазное верхолазание являлось свежим глотком вольномыслия и не одним глотком, и не только «мыслия». Вообще, если говорить про этот период истории, то надо сразу вспомнить про тайный орден скопцов-иезуверов. Этот орден, третировавший многие королевства Евландии, насаждавший своими иезуверо-инквизибельными методами слепое поклонение своим кардиганам, довольно успешно превращал народы просвещённых государств в стада запуганных ослов, экскьюз ми, овец. Если бы не этот медальон, извините, орден, то всё могло быть совершенно.
Пардон, господа! Пока я отвлекал вас пустопорожней болтовнёй, колдун с Иваном, уже почти выбившиеся из сил (В таких высотках надо лифты устанавливать! – прим. В.Премудрого), ступили на верхний уровень замка и (о, удача!), в первой же приоткрытой двери обнаружили скромно развалившуюся на кровати с балдахином принцессу. Правда, их покоробило наличие в опочивальне большого количества мужских «статуй», лежавших, чуть ли не штабелями, вокруг девичьей постели.
Но Василевс Премудрый не зря был «премудрым» колдуном и знахарем. Проведя беглый осмотр помещения и его содержимого, он пришёл к выводу, что все мужчины оказались здесь гораздо позднее рокового происшествия. Наличие корон и царско-княжеских знаков на доспехах вломившихся в девичью опочивальню джентльменов свидетельствовало о высокопородной родословной этих несчастных. По всему выходило, что все мужики в помещении являлись либо княжичами, либо царевичами, либо султановичами, короче, королевскими особами, точнее – особями. Гадать, зачем они сюда забрались, необходимости не было. Даже в волшебно-коматозном состоянии принцесса Злата-Власта была ослепительно красива. Про таких говорят: ни в сказке сказать, ни пером описать. Вот и мы не будем описывать. Красотка – и всё на этом. Вот только непонятно, почему многочисленные царские поцелуи не только не разбудили её, а и погрузили в такую же беспробудную кому и претендентов.
– Странно, согласись? – сказал Василевс, ломая голову над загадкой этого проклятья.
– Согласен, – подвердил Иван. – Ежели королевичи облажались, то нам, пролетариату безродному, тут и вовсе делать нечего. А жаль, уж до чего красива девица, э-эх! – махнул безнадёжно рукой. – Айда вниз, Премудрый, пока там Сероволк ничего не начудил.
Зря он наговаривал на цыгана. Яша уже ничего там не чудил, а мчался наверх к ним, с одной-единственной мыслью.
– Мужики, атас! – ворвался он в опочивальню с отобранным у короля «стимулом» в одной руке и ножом в другой. – Я задницу уколол!
У колдуна мурашки по спине побежали.
– Что ты сказал? – побледнев, спросил он у Сероволка.
– Вася, я случайно! Он держит, не пускает! Я на себя! Он держит, словно соображает! Я ногой упёрся! Он всё равно! Разозлил меня! – почёсываясь и икая, залопотал Сероволк. – Вася, придумай что-нибудь!
У меня всё немеет! Ты же Премудрый! А-а-а!
– Хватит причитать! – закричал Премудрый, предотвращая панику в рядах цыгана. – Расскажи по порядку, как тебя угораздило?!
– Я нечаянно! – сразу оговорился цыган, зная, что «всё сказанное вами, на суде может обернуться против вас», и коротко обрисовал обстановку.
Из его сбивчивого рассказа Василевс и Иван выяснили, что цыган сугубо из любви к культурному наследию человечества попытался рассмотреть произведение искусства в лице королевского «стимула» поближе и попытался вытащить его из руки короля. Но у него ничего не вышло из этой затеи. Тогда он упёрся ногой в королевскую грудь, немного разжал ножом скрюченные в долгосрочной судороге пальцы венценосца и вырвал-таки скипетр из его цепких лап, но при этом не удержался и, слетев с трона вниз, наткнулся задом на шпагу одного из замерших в танце кавалеров. У цыгана от укола сразу началось везде чесаться и неметь. И вот он примчался к друзьям за помощью, потому что.
– Я хочу жить!!! – заорал Сероволк, чувствуя, что ягодицы и ноги его полностью затвердели, покрывшись коркой протоглины, и глина продолжала выступать всё выше и выше на его теле, медленно превращая его в статую. – Спасите меня, братцы! Ваня, целуй принцессу! Ведь ты Царевич, твою щуку! Василевс, скажи ему!
– Не вздумай, Иван! – наказал ему Василевс. – Если королевичей так накрыло, то неизвестно какие последствия могут оказаться после твоего рабоче-крестьянского поцелуя. Середь нас истинных царевичей нет, значит, не стоит и пыркаться.
Иван, внимая словам Премудрого, с чувством глубокого извинения посмотрел на причитающего Сероволка и сделал шаг в сторону от спящей красавицы. К этому времени тело цыгана уже затвердело от ног до пояса и продолжало трансформироваться, подбираясь к его грудной клетке.
– Братцы! Вы что, так и оставите меня в обществе этих неудачников?! – окончательно расстроившись, спросил у «братцев» Яшка.
Василевс скорбно вздохнул и попытался хоть как-то приободрить цыгана.
– «Проклятье Горгоны» очень сильное заклинание, и моих знаний недостаточно для того, чтобы попытаться расколдовать тебя. Но ты не расстраивайся, Яша, – подошёл и похлопал по плечу его Василевс. – Давай взглянем на эту ситуацию с другой стороны. Сейчас ты уснёшь на пару-тройку десятилетий. И этот сон пролетит для тебя, как и для всех их, – обвёл он рукой застывших в комнате людей, – словно краткий миг для седых пирамид. Рано или поздно найдётся истинный принц, который всех вас расколдует. Зато, сам подумай, мы к тому времени уже состаримся, заболеем и, возможно, присоединимся к большинству. Ты же, молодой и здоровый, продолжишь жить дальше, как ни в чём не бывало. Посмотришь на мир в светлом будущем, ведь твои прежние «подвиги» за сроком давности закроют и сплавят в архив. Так что не паникуй, лучше соберись с мыслями и прими свою долю как должное.
Мрачный, как туча, Сероволк (кстати, уже затвердевший почти по грудь), выслушав колдуна, расправил морщины на лбу и даже попытался напялить на лицо некоторое подобие улыбки.
– Наверное, ты прав, – почти спокойным голосом сказал цыган Василевсу. – Это ведь ещё не смерть, чего я так нервничаю. Спасибо, ты действительно успокоил меня, многоуважаемый Василевс Премудрый, мой названный брат и соратник.
– Да ладно тебе, – смущённо потупился колдун.
– Дай я тебя обниму на прощанье, пока окончательно не застыл! – раскрыл свои объятья Сероволк. – Единственное, о чём я буду переживать, когда очнусь через сотню лет, что рядом нет такого мудрого психоаналитика, как ты.