Почти как три богатыря
Шрифт:
Её искренняя забота радовала Освальда. Огорчало только то, что он так и не узнал тайну одиннадцатой заповеди, и он уже почти смирился с этим.
А времени уже почти не осталось.
– Колдуна поймали! Колдуна поймали! – раздалось одним ранним утром с улицы.
Обессиленный Освальд с трудом приподнялся на кровати и выглянул в окно.
Мимо постоялого двора с шумом и проклятиями двигалась людская масса в сторону церкви. Кого они вели видно не было, но было ясно, что попавшему в переделку бедняге грозила скорая и
Святая инквизиция не тратила много времени как на суд, так и на приведение зачастую единственного приговора, в исполнение.
Мысленно пожалев бедолагу, Освальд в изнеможении откинулся на подушку. Вошедшая со двора кухарка принесла более полные новости. Оказалось, что помимо старца-колдуна торговавшего из под полы магической водой дарящей здоровье, с ним был схвачен и его совсем юный ученик, которому тоже грозила смерть.
Услышав эту весть, Освальд почувствовал, как забилось сердце в его немощной груди. Упоминание о мальчике придало ему сил. Собрав оставшиеся силы, старый рыцарь с трудом встал с ложа и одел латанное-перелатанное, почти превратившееся в лохмотья за год скитания, платье. Причитавшая подле кухарка, как ни старалась отговорить его от задуманного, как ни уговаривала вернуться в постель, ничего не добилась. Освальд даже запретил сопровождать его к площади, на которой в скором времени должна была состояться казнь.
Превозмогая боль во всём теле, он отправился туда, куда стекались охочие до страшных зрелищ, жители селения.
Когда Освальд добрался до площади перед церковью, на паперти уже стоял недовольный ранним подъёмом аббат, а внизу, преклонив перед ним колени, стояли старик и мальчишка. Несколько воинов в чёрных плащах сдерживали напиравший народ, а один из них держал под уздцы коня пегой масти.
Освальд протиснулся почти к самой середине человеческого гудящего моря, откуда было слышно, что говорил пойманный «колдун».
– Клянусь святым распятием, это всё мальчишка! – испуганно оглядываясь по сторонам пронзительно кричал старик. – После того как он искупался, этот источник стал магическим. Я обмыл в нём свои глаза и прозрел. А это исчадие ада, этот искуситель, – старик ткнул пальцем в своего юного спутника, – надоумил меня продавать дьявольскую воду людям. Это всё он!
Аббат недовольно поморщился: противный старик и юнец с острым взглядом, судя по этому признанию, действительно являлись приспешниками сатаны.
– Виновны! – провозгласил аббат.
Толпа радостно загудела, а особо ретивые жители побежали за дровами и хворостом. Единственным наказанием для ведьм и колдунов было сожжение на костре.
Аббат развернулся, собираясь, пока идут приготовления к казни, отзавтракать, как раздался голос из толпы.
– Стойте! Стойте преподобный отец! – из толпы в круг вышел Освальд.
Аббат с сопровождающими развернулся, дабы посмотреть, кто так бесцеремонно отвлекал его от важных приготовлений.
– Меня зовут Освальд! – представился рыцарь и поклонился, превозмогая боль в пояснице.
– Я слышал о тебе, – ответил аббат. – Что ты хотел сказать?
Толпа с интересом ждала новых фактов из уст блаженного странника Освальда, свидетельствующих о виновности колдуна и его ученика.
– Я хочу сказать, что они не виновны! – произнёс Освальд.
Толпа, окружавшая его, ахнула и отшатнулась прочь. Заступившись за «слуг дьявола», он практически подписал себе смертный приговор.
Аббат не торопился делать поспешные выводы.
– Чем ты докажешь путник?
Освальд сделал несколько шагов вперёд, но его остановили воины.
– Это я показал им заветный родник. И он был чудодейственным, ещё до того как в нём искупался мальчишка. Старик просто солгал, выгораживая себя этой грязной ложью.
Аббат с неподдельным интересом оглядел Освальда.
– Ты так смело ведёшь себя перед судом Святой инквизиции. Не боишься ли ты присоединиться к этим приспешникам сатаны?
Освальд еле заметно улыбнулся, что не укрылось от глаз аббата.
– Долгие годы я странствовал по свету в поисках подвигов. Начав свой путь от отчего порога, как обычный «лэнселот», то есть странствующий рыцарь, в своих тщеславных юношеских мечтах я грезил себя «ролэндом», героем, прославившим свою землю. Правда за долгие годы странствий справедливо заслужил лишь жалкое прозвище бродячего рыцаря Освальда, то есть бесславного выходца из восточных лесов. И однажды мне было видение, где моя совесть указала мне оставить все рыцарские атрибуты, и простолюдином отправиться в путь, чтобы выполнить одиннадцатую заповедь.
– Одиннадцатую заповедь?! – впервые с начала разговора недобро нахмурился аббат. – Их всего десять!
– Мне сказали, что это не совсем так, – развёл руками Освальд и продолжил. – Так получилось, что отправляясь в путь, я перешёл тот заветный родник по колено, и с тех пор мои ноги, несмотря на возраст, никогда не уставали. Только позже я понял это. А, встретив в пути этих калек, я отдал им своего коня, который отвёз их к источнику, где, как я теперь вижу, излечились и они.
Аббат в задумчивости поднял глаза к небу.
– Мало того, что ты берёшь на себя их вину, – после недолгого раздумья произнёс святой отец. – В твоих речах, звучит явная ересь, подрывающая церковные догмы.
– Еретик! Еретик! – зашептала испуганная толпа, отодвигаясь от Освальда ещё дальше.
– Но твоих слов недостаточно, – сказал аббат, сурово глядя на Освальда, который от боли в груди еле держался на ногах. – Есть ли кто-нибудь ещё, кто сможет доказать их невиновность!
– Он сказал правду! – бывший слепец со стенаниями пополз на коленях к паперти. – Святой отец, всё что сказал этот человек истинная правда, я солгал, оговорив своего поводыря.