Почти скандал
Шрифт:
– Если ты думаешь, что я продамся за еду, то ты глубоко ошибаешься! – гордо ответила я.
– Это прозвучит сильно неприлично, если я скажу, что мне хочется ошибаться в тебе все глубже и глубже? – рассмеялся дракон, явно заигрывая со мной.
– Впрочем, на твоем месте я бы это есть не стал! Я бы испытал ее на преподобном!
– А вдруг оно ядовитое?! – нахмурилась я, пытаясь найти глазами Фогса.
– Что значит «вдруг»? – спросил дракон, широко улыбаясь.
– Да? Ядовитое? –удивился Бесподобный Фогс, глядя на надкушенную поганку. Я бросилась к нему, ударила по рукам и покрутила пальцем у виска. – Не знаю, я уже почти поляну съел. Вкусные грибы.
Он высыпал целый карман.
– Пожалуй, воздержусь! – напряглась я, отказываясь от протянутой поганки.
Я посмотрела на пердыньку, понимая, что кроме нее у меня ничего нет. Ну ничего! Первый урожай…
– Вы разбираетесь в пердыньках и дырсиках? – спросила я, глядя на невозмутимого Фогса, который и не думал умирать в муках. Я даже посмотрела на небо, видя розовые облака, плывущие в сторону столицы. Неужели богиня его хранит?
– Ну, я как бы… в моем возрасте уже поздновато думать о дырсиках… Но у нас в храме можно увидеть хорошие пердыньки! Сочные, я бы сказал! Так и хочется их… ух! – подмигнул Беспардонный Фогс.
– Как вам не стыдно! – заметил дракон, улыбаясь ослепительной улыбкой негодяя, поймавшего святошу на лжи. – Смущаете бедную девушку.
– А что тут стыдного? – заметил Фогс, рассматривая наш урожай – Дырсики они мясистые, жесткие. Мне уже поздновато их есть. А вот пердыньки… Они мягкие и сочные. Вот их-то мне и можно!
– Господин дракон! – послышались крики Барнсика и Шарлика. Они общими усилиями дотолкали кровать до дверей поместья. – Мы не можем ее внести в дом! Там какая-то магия! Она не дает! Еду мы внесли, а кровать не можем! Что прикажете делать?
– Как это не можете? – удивился дракон, бросая огрызок яблока на землю и придавливая его сапогом.
– Барнс пытался внести кресло, но его тоже не пускает! – слышался голос Шарлика. Барнс взял в руки кресло и попытался войти с ним в двери, но его отбросило в сторону.
По дому пронеслась розовая молния, а все всколыхнулось, словно огромное зеркало.
– Нас что? Домой не пускает? – спросила я, бросаясь к входу. Нет, все в порядке! Я вошла!
– Это как так получается? – высокомерно произнес дракон, подходя к дому.
– Не знаем! – пожали плечами Барнсик и Шарлик. Что-то мне подсказывает, что они завязали со службой и перешли в полное драконье подчинение.
– А мы-то думаем, с чего это кровать упирается! Думали, что не влезаем! А тут…
– Так, - заметил дракон, глядя на кровать. Расстегнув камзол, закатив рукава, дракон повел плечом. – Отойдите в сторону.
Он что? Сейчас кровать поднимет?
Глава 22
С замиранием женской хотелки, я смотрела на то, как дракон берет кровать и с легкостью поднимает ее, словно пустую коробку из- под холодильника.
В одном романе, который мне соседка давала, когда еще жива была, у всех все твердело. Вот прямо, что мужик не сделает, а у нее в корсете все твердеет! И повернулся, и улыбнулся, и бросил… А у нее твердеет и твердеет!
И вот у меня сейчас твердело намерение приобщить его к хозяйству. Такой мужик в хозяйстве позарез нужен!
Гостеприимно распахнутые двери, казалось, с легкостью впустят и кровать, и дракона, но нет. Снова по дому пробежала волна, не пуская кровать внутрь.
– Это что такое? –разгневанно спросил дракон, злясь, но, не оставляя попыток.
Мужчина в ярости всегда красив. Вспотевший, с прилипшей к мускулистому телу рубахе, со взглядом, опьяненным азартом и злостью, растрепанный и тяжело дышащий, он пытался втащить кровать внутрь. Но невидимая сила пускала внутрь только его, а кровать упорно оставляла на улице.
– Хорошо! Окно! – яростно заметил дракон, пока мы с Беспардонным стояли и следили за этой картиной со стороны. Барнсик и Шарлик переглядывались и переживали. Остальные вещи валялись грудой возле входа.
Но и окно не пускало мебель внутрь. Я тоже смотрела на кровать. И переживала, что она все-таки поместится! А мне она на улице нужна! У меня же дома старая кровать стояла в огороде. Я ложилась на нее под яблоньку и лежала, отдыхала. А под бок приходила соседская кошка. Ляжет, бывало, греет. Ревматизмус лечит. Мурчит, как мотоцикл с коляской, а мне кажется, что я куда-то еду. А потом яблоко с яблони по макушке «тресь!». Значит, работать пора. И все! Получше любого будильника! А осенью там листики шуршат.
Интересно, как там мой внучек? Не обижают ли его?
– Наверняка это какая-то магия, - заметили Шарлик и Барнсик, а я снова вернулась взглядом к дракону.
– Мне кажется, это – воля богини! – простер руки вверх Беспардонный Фогс. – Знаете, когда у меня девичья молитва начинается со слов: «О, великая богиня, покарай Ювена Аллардара за то, что он…», поверьте, у богини есть повод гневаться на него!
– Воля богини, значит? – вскинул бровь дракон, оборачиваясь зверем. Он попытался взять кровать в зубы и вставить ее в двери. Такое чувство, словно взял в рот плитку шоколада.
Через час в стене была дыра, но кровать стояла как раз под яблоней. А дракон сидел на крыше, разрывая черепицу лапой и пытаясь вплюнуть в дом кресло. Некогда роскошное, кресло выглядело так, словно уже ночевало на помойке. Старенькая черепица летела во все стороны и сыпалась вниз! Но дракон был принципиален.
– Пойдем, дитя мое, вкушать запретные плоды, - умиротворенно произнес Бесподобный Фогс. Дракон вплюнул кресло, как вдруг послышался крик: «Ааа! Па-а-аберегись!». Шарлик и Барнсик подпирали дверь. Поэтому кресло вылетело в окно, брызнув стеклами во все стороны. Стекла немного полежали, а потом стали собираться обратно, вставая на место в оконную раму.
– Не дом, а сокровище! – умилилась я. – И ремонт делать не надо!
Прошел еще час, и дракон успокоился. Но не сдался. Пробоины в стене зарастали, словно невидимые строители клали кирпичи.
– Ладно, - зловеще произнес дракон, сверкнув глазами. Если он так добивается женщину, то там без вариантов. Нужно быть начеку.
Старинная уютная столовая с огромным столом и целой армией стульев, задвинутых в ожидании гостей, сохранила прежнее величие. Сохранился даже пыльный букет в старой вазе с двумя ручками.