Почти три года. Ленинградский дневник
Шрифт:
1943 год
1 января 1943 года
Вчера поздно вечером, когда наш новогодний стол был уже почти накрыт (светлый, нарядный, с пирожками и вином), когда гости почти все уже сошлись и мы ждали только Вишневского (он выступал по радио), началось сообщение: итоги нашего шестинедельного наступления под Сталинградом. (Мы с Мариэттой так и застыли с рюмками в руках, чтобы не звякнуть.)
Немцы потеряли убитыми 175 000. Пленными 137 650 человек.
Первый наш тост был за нашего Верховного Главнокомандующего. Второй — за Красную Армию.
2 января 1943 года
Последний день старого года прошел не так, как я хотела. Я думала в последний день старого года сделать краткий обзор своих достижений и неудач. Перечень своих надежд. Но не успела. И сегодня не успела написать обо всем. И позавчера не успела написать о ночи непрерывных налетов. Бомба упала где-то недалеко: все содрогнулось у нас. Ничего я не успеваю.
Были мы на елке во «Второй хирургии». Я вышла читать больным и вдруг почувствовала, что сама больна. Я очень устала.
Мучает меня пятая глава. Ее не понимают и не любят. Значит, я не сказала всего, что хотела. Неужели я неудачным концом испортила поэму? А конец-то венчает дело.
Мне хочется снова или писать что-нибудь большое, или отдыхать. Читать. Я так мало читаю сейчас.
Ну, ладно! Нажаловалась, наплакалась сама себе в жилет. Достаточно.
6 января 1943 года. Что-то около 9 вечера
Недавно вернулась из 11-го корпуса, из терапевтического отделения, где была елка для медперсонала. Там среди санитарок есть такие красавицы-девушки: настоящая цветущая юность, все превозмогшая, все претерпевшая. А каковы они были прошлой зимой!
Угощенье на елке было: черный кофе с дульцином (нечто вроде сахарина, но более приятное на вкус) и ломтики черного хлеба, посыпанные глюкозой. На вид она похожа на раскрошенный творог. Я бы сказала — вкусно.
7 января 1943 года
Вчера ночь была бурная: тревоги до утра. Гитлеровцы бросали зажигалки целыми связками. Недалеко от нас бросили громадную зажигалку — целый баллон, наполненный нефтью и еще разной горючей смесью.
Наши дела на фронте блестящи. Мы освободили Нальчик.
9 января 1943 года
Забавный разговор с И. Д. Он сказал, что прямое попадание бомбы так же редко, как выигрыш в 200 000 рублей и что поэтому, его нечего бояться. Мне показалось это убедительным. Но, обдумав все ночью, я спросила утром:
— Ну, хорошо, крупный выигрыш редок. Но мелкие «выигрыши» в виде осколков уже не так редки.
И. Д. согласился со мной.
14
Перенаполненный день. Кончила стихи, ездила в типографию имени Володарского сниматься для кинохроники, два раза попала под обстрел.
В типографии меня сняли у линотипа, где набирался мой «Пулковский». Я спросила одну работницу:
— Как у вас тут было прошлой зимой?
Она ответила:
— Было так, как вы, товарищ Инбер, описали в вашей второй главе.
На нашем фронте, у Колпина, начались события. Еще одна попытка (и на этот раз серьезная) прорвать кольцо. И немцы (которых там жмут) и налетают на вас и обстреливают одновременно.
Сейчас тревога, но тихая. Зенитки молчат. А снаряды падают близко, и радио объявило, что это наш район. Не знаю, ложиться ли. Очень устала, но довольна. Счастлива.
Только бы у нас на фронте удалось. И обидно будет, если убьют именно теперь.
16 января 1943 года
Необыкновенный день. Весь город ждет: вот-вот! Мы взяли Шлиссельбург — это точно. Но еще говорят, что оба наших фронта (Ленинградский и Волховский) соединились. Официально еще ничего не известно. Но город ждет.
Бьет где-то артиллерия, недавно только кончилась тревога: быт осажденного города продолжается. Но все ждут. Никто ни о чем не говорит, точно все боятся, что не к месту сказанное слово домчится туда, где решается наша судьба, и что-то там изменит. Все работают. Руки движутся, губы произносят нужные слова. Но каждый точно заряжен электричеством ожидания.
Я растеряна. Не нахожу себе места. Пыталась писать, но не (могу. Ходила в райком фотографироваться для кандидатского билета.
А вдруг сегодня «Последний час» будет про нас?
12 часов 30 минут ночи
«Последний час» такой, что нельзя спокойно слушать. Идет, идет освобождение!
18 января 1943 года. Ночью
«В последний час». Блокада прорвана. Ленинград свободен.
19 января 1943 года
Прошлой ночью, тотчас же после «Последнего часа», началась радиопередача.
Первое мое движение тоже было — на радио. Но у меня не было ночного пропуска. Потом оказалось, что в ту ночь его не спрашивали. Затем я боялась, что опоздаю: радиоцентр ведь далеко от нас. Я не знала, что передача будет до трех часов ночи.
Но, сидя дома, я записала почти всех выступавших.
Рабочий сказал:
«Я знаю, что сейчас, в эту минуту, никто из вас не спит».