Почти высокие отношения
Шрифт:
У регистратуры было пусто. Румяная полная женщина неприветливо подняла глаза на ввинчивающуюся в окошко Лену.
– Скажите, а к терапевту запись когда?
– Никогда.
Лена затосковала. Похоже, что все сговорились, чтобы максимально усложнить ей жизнь.
Помолчав, тетка добавила:
– К терапевту без записи, в порядке очереди. Какой участок?
Номер участка Лена, естественно, не знала, но все оказалось не так безнадежно: по адресу регистраторша быстро вычислила часы приема участкового терапевта.
– Сегодня до двух она была, – радостно улыбнулась Лене тетка, всем своим видом
Лена поджала губы, борясь с желанием сказать что-нибудь этой довольной колобчихе.
Но толстуха вдруг опечалилась:
– Вру, не было ее сегодня. Заболела же она. По вашему участку Мурзозян принимает, до пяти сегодня, 12-й кабинет.
– А карточку? – бдительно потребовала Лена.
– А документы? – не осталась в долгу тетка.
Лена с победоносным видом вывалила на прилавок всю пачку вместе с квитанциями.
Тоскливо вздыхая, регистраторша уползла в глубь стеллажей и вернулась с тоненькой книжечкой.
– Нате, – шлепнула она искомое перед Леной и напомнила: – 12-й кабинет.
Перепрыгивая через ступеньку, Лена вознеслась к вожделенному Мурзозяну. У кабинета сидела угрюмая толпа. На Ленин вопрос «Кто последний?» никто не отреагировал.
– Значит, никого, – жизнерадостно констатировала Лена, почувствовавшая в своих ладошках хвост удачи. Дойти до дверей ей не дали.
– Здесь все первые, – порадовал ее молодцеватый брюнет позднего среднего возраста. Его слова имели эффект выдернутой снизу стопки тарелки. Заорали все и сразу. Немедленно выяснилось, что согласия в присутствующих по поводу «кто последний» нет и быть не может, поскольку ветераны, инвалиды и беременные имеют право идти вне очереди, соответственно, они сплотились в отдельный хвост, отстаивающий свои права, часть сидельцев шла по предварительной договоренности с участковыми, причем с обоими, все остальные были из разряда «мне только спросить». Получалось, что у Лены соратников не было.
Каждый раз, когда из кабинета выходил очередной счастливчик, несколько человек моментально подскакивали к узкой щели, они начинали орать, пихаться, и кто-то один попадал в результате к всесильному Мурзозяну.
Присмотревшись к системе, Лена решила, что попытка – не пытка, и во время очередной стычки поднырнула под руку зазевавшегося мужичка с желчным недобрым лицом.
– Мне только печать поставить, – заметалась она по неожиданно большому кабинету, увидев, что доктора за столом нет. Больше всего она боялась, что сейчас пышущая негодованием толпа выволочит ее из помещения, и придется приходить в другой день.
– Ну-с, и куда вам ставить печать? – доктор выпал откуда-то из-за спины, оказавшись лысоватым тонкошеим субъектом, больше похожим на больного дятла.
– Мне для работы.
– Вообще-то, надо вас осмотреть.
– Пожалуйста, – с готовностью согласилась Лена и начала задирать блузку, опасливо косясь на дверь: быть выволоченной в коридор в полуголом виде ей не хотелось.
– Да не надо, – махнул рукой терапевт, не вдохновленный объемами пациентки. – Ни на что не жалуетесь?
– Нет! – затрясла головой Лена.
– Забирайте свою справку, – кивнул он. – Зовите следующего.
– Чего их звать, сами придут! – хохотнула осчастливленная Лена и выскочила из кабинета, на ходу заправляя кофточку.
Новая
Уже спускаясь по лестнице, Лена сообразила, что не спросила у участкового, где принимают фтизиатр и венеролог.
У регистратуры топталась небольшая очередь. Лена послушно встала в конец, решив, что на сегодня лимит везения исчерпан и вряд ли ей дадут номерки к остальным специалистам.
– О, девушка, как хорошо, что я вас догнал, – брюнет, давший ей у кабинета краткую консультацию по поводу отсутствия «последних», гордо дергал кадыком. – Может, продолжим вечер в более приличном месте?
В этот момент подошла Ленина очередь:
– Ой, а скажите, пожалуйста, мне надо к венерологу и к фтизиатру…
– Вот тебя угораздило-то, – сочувствующе качнула головой толстуха и добавила: – К венерологу – в КВД, к фтизиатру – в туберкулезный.
– Спасибо, – Лена нехотя отлепилась от окошка. Лимит везения действительно закончился. Зато брюнет бесследно исчез с горизонта, даже не пришлось его отшивать.
Антон сердито ковырял паровую котлету. Она выглядела омерзительно недожаренной и размазывалась по рту безвкусной кашей.
– А мама говорит, что это самая полезная пища. Кто правильно питается, тот тратит меньше денег на врачей. Она же не только за наше здоровье волнуется, но и за наш бюджет.
Он пришел сегодня невероятно голодным и хотел нормальной вредной пищи. Отвратительные куски парового фарша в сочетании с листиками салата и кукурузой вызывали горячее желание пытать этим кулинарным набором заботливую тещу.
– Еще мама велела выбросить твои сигареты. Ты травишь не только себя, но и детей.
– И что? – замерев, поинтересовался Антон. – Ты выбросила?
– Конечно. Тебе давно пора бросать курить.
Поняв, что даже перекурить после пакостного ужина не удастся, он желчно выдавил:
– Что еще говорит наша мама?
– Что ей стричься пора и к косметологу.
– Да ты что? – оживился Антон и мстительно протянул: – Так ты передай маме, что стрижка под ноль тоже очень положительно скажется на нашем бюджете, и в частности на моем психическом здоровье. А вместо косметолога очень экономно было бы использовать народные средства. Мочу, например. Очень, говорят, помогает. Если у нее проблемы, могу сдать свою. Мне для любимой тещи ничего не жалко!
Алиса надулась и вышла из кухни. Через минуту послышалось треньканье телефона. Жена звонила маме. Антон вдруг понял, что хочет к Светке, немедленно, сию секунду, от примитивной и покорной Алисы, от ее мамы, лезущей как таракан в любую щель, от этих неопрятных постных котлет…
Светлана млела от восторга. Алик ухаживал за ней, как за оранжерейным цветком, сдувая пылинки, подкармливая деликатесами и демонстративно гордясь в общественных местах своей спутницей. Несмотря на свою занятость, Алик все же умудрялся выкроить в плотном графике пару часов на общение с любимой. Правда, Светлану несколько смущал тот факт, что пожар любви они раздувают на территории, оплачиваемой ничего не подозревающим Антоном. Но, подумав, она пришла к выводу, что Антон сам виноват, хотя что-то в глубине души мешало ей окончательно убедиться в своей правоте.