Почувствуй
Шрифт:
Ради того, чтобы быть рядом с Юлей, я был готов на любые подвиги. На что угодно. Лишь бы она каждый день мне улыбалась.
Даже встать в четыре утра в выходной. Одеться, как идиот, в бэушный вонючий камуфляж и кепку. Тащиться хрен пойми куда в дождик с абсолютно чужими людьми. Разбивать лагерь. Насаживать бедного червяка на этот крючок. Он, зараза, извивается, жалобно требует отпустить. Прости, бедняга, ничего личного. Юлин отец разрешил мне любить его дочь официально. Поэтому червяк... твоя
Целый день я честно сидел на берегу, слушая нудные рассказы чужих людей и делая вид, что они мне интересны. Телефон лежал в машине. Время тянулось адски медленно.
Ближе к вечеру дождь, наконец, закончился, и все решили варить ужин. Мне велели разжечь костер. Я сунул руку в карман за спичками.
Даже сейчас, вспоминая этот момент, холодок пробегает по спине. Тогда же в меня ударила молния. Парализовало. Бросило в ледяной океан. Мне было шестнадцать и я ни разу в жизни не ночевал на природе в палатке. Я сказал:
– Черт, спички промокли.
– В смысле?
– В кармане были, а куртка дырявая.
– А презерватив где?
Зуб на зуб не попадал. От холода пальцы ног не чувствовались. Я не был уверен, что они всё еще у меня есть. Устал адски, хотел жрать аж тошнило. И не сразу сообразил связь.
– Дома, – ответил честно.
– В смысле дома?
– Зачем он мне на природе?
Я имел в виду, что не собираюсь изменять Юле. Мужики почему–то заржали.
– А зачем он тебе дома? – нахмурился Юлин отец.
Один из его товарищей пояснил:
– Гондоны нужны не только, чтобы пялить баб, сынок. Спички стоило положить в презерватив, дабы не промокли.
Я моргнул. Картинка перед глазами прояснилась.
– А–а–а, вот зачем презерватив, – ответил я.
Мужики заржали еще громче. Все, кроме Виктора Арсеньевича. Он вдруг покраснел сильно.
– А ты для чего его собрался использовать?! – рявкнул он. – Ты что, блть... Ей пятнадцать! Ты решил, я тебе его дал, чтобы ты пялил мою пятнадцатилетнюю дочь?!
– Да расслабься, Вить. Дети сейчас ранние. Пятнадцать, и что? Пойдет в дело твое изделие номер два. Парень сознательный, заботится о контрацепции.
– Ранние?! Моя дочь не ранняя! Она отличница. Она ребенок еще!
В общем, вышло неудобненько. Костер мы всё же разожгли. Шутки про секс сыпались очередями, я едва успевал опускать глаза, краснеть, бледнеть и мечтать провалиться сквозь землю. Потому что таких я не знал. Никогда доселе не слышал. И слушать не собирался.
В ту ночь на природе за много километров от города и трассы я глаз не сомкнул. Думал, Виктор Арсеньевич меня притопит.
Больше на рыбалку приглашений не поступало. Я рассказал Юле, она сначала перепугалась, потом смеялась и заверяла, что папа отойдет. Со временем
Да, лохонулся. Но в остальном–то вел себя не подкопаться.
Мы вдвоем сидим за столом, пьем чай. Юля умывается, о чем свидетельствует звук льющейся воды из ванной.
Поглядываем друг на друга.
– Как дела? – спрашиваю я. – На рыбалку не собираетесь?
Тот момент мог бы перерасти в шутку и стать поводом для подколок. Но не перерос и не стал. Потому что Виктор Арсеньевич — душнила.
Лицо тестя вытягивается. Я откидываюсь на спинку диванчика.
– А что, хочешь поехать? Неужели перестал бояться меня?
– Да, хочу. Почему нет? В прошлый раз было круто.
– Я подумаю.
– А подумайте.
– Так–то смысл тебя брать, ты нихрена не умеешь. Ни на что не способен. Обуза во всем.
– С той поездки я всему научился, – выпаливаю с энтузиазмом. И улыбаюсь пошире.
Мой пульс частит. Глаза тестя наливаются кровью. Я застываю. Потом открываю рот и произношу:
– И презервативы всегда с собой.
Юля заходит в кухню.
– Пошел нахуй отсюда, – говорит Виктор Арсеньевич.
– Ага, понял, – говорю я, вставая из–за стола и иду к выходу.
Хватаю Юлю за руку и тащу за собой. В коридоре прижимаю к стене и быстро целую в губы. Целую–целую.
Она меня отпихивает, вытирает рот. И цыкает.
– Уймись! Спятил?! Что опять у вас случилось?! – шипит раздраженно. – Почему папа опять ни жив ни мертв?! На две минуты вас оставила.
– Понятия не имею. Рай, я полетел. На телефоне. Завтра увидимся?
– Да.
– Люблю тебя. Люблю до смерти, – выпаливаю ей на ухо. – Сдохну однажды, так сильно люблю. Птичка моя райская.
Юля улыбается и аж светится вся.
Улыбаюсь широко в ответ. Чмокаю ее в нос и выбегаю на лестничную площадку. Сбегаю вниз. Без машины совсем беда–беда. Павел обещал одолжить свою на днях.
На телефон падает сообщение от Захара. Я открываю фотографию, рассматриваю. Аж с шага сбиваюсь.
«Вау. Сука. Красивая какая», – пишу.
«Малышка огонь. На завтра назначаю свидание?»
Меня же Юля будет ждать. Нужна тачка. Нужна–нужна. Иначе я ничего не успею.
«Давай на поздний вечер».
Глава 11
Спросонья телефон нащупываю, смотрю на время — два часа ночи. Новых сообщений нет.
Откидываюсь на подушки и прислушиваюсь к ощущениям. Вдох–выдох. Да, чувствую себя значительно лучше. Даже не верится, что каких–то двенадцать часов назад помирала, свернувшись калачиком. Едва слезы в глазах сдерживала.