Почувствуй
Шрифт:
Она просто прекрасна во всех отношениях.
Молчим.
Однажды я на нее налюбуюсь. Так случится. У всех случается. Но точно не в ближайшие лет сорок.
Выдра хмурится, губки кривит. Невыносимая, вредная, ядовитая.
Закрывает глаза. По щеке слеза медленно катится. Не знаю, от боли или из–за моего присутствия.
Ну уж извините.
Бессилие прокатывается по коже. Я осторожно наклоняюсь и требовательно обнимаю ее. Крепко. Чтобы воздух из легких выбить и закричать не могла.
Три
– Ты мне сегодня снилась, – говорю на ухо. Ласково. Нежно. По крайней мере мне так кажется. Чуть отпускаю. – Всю ночь.
– Это проверить невозможно, – сквозь зубы. Раненые выдры в разы опаснее здоровых, надо это знать, когда имеешь дело. – Пустая информация.
– Просто порадуйся.
– Вот еще.
Целую ее в висок. Трусь о щеку носом, вдыхая запах. Жадно. С каким–то дичайшим и совершенно неуместным в данный момент голодом. Тело на Юлю откликается моментально.
Ее отец в каком–то роде прав: я тот еще псих. Топят стыд, ревность, страх за нее. Ей плохо, а я хочу ее. Блть, как я ее всё время хочу.
Смачиваю языком пересохшие губы.
Боевая выдра вдруг отмирает. Руки летят ко мне, она обнимает за шею изо всех сил.
Я осторожно укладываюсь рядом на бок. Кладу ладонь на ее плечо. Веду ниже. Провожу пальцами по груди, не акцентируя внимания. Касаюсь живота. И осторожно поглаживаю область ниже пупка и выше резинки шорт. Где болит. Черчу круги, волнистые линии. У Юли изумительная гладкая бархатистая кожа.
Выдра не отталкивает. Обнимает. Лежим. Приучаю.
– Тебе Любаша сказала? – шепчет. – Что меня увезли.
– Да. Я приехал к твоему универу, но тебя уже отец забрал. Люба тетрадки передала. Как повод приехать.
– Спасибо ей. Они мне очень нужны.
– Да, она подсуетилась вовремя. Я еще эклеры купил.
– Круто. Когда уже до моего отца дойдет, что я к ним равнодушна, и ты именно его соблазняешь.
– Бу–га–га. Тебе там тоже кое–что есть.
– М–м–м. – Она морщится, потом переводит тему: – Что–то в этот раз прям прихватило. Давно такого не было. Так стыдно, снова всех перепугала.
– Уже лучше?
– Нет. Ты можешь просто полежать рядом молча?
– Могу.
Она зажмуривается. Я поглаживаю ее живот. Запахи окутывают: ее духи, шампунь, ее кожа. Нотки мяты, меда, что–то цветочное. Я могу обернуться на улице, почувствовав что–то подобное.
– И что я делала во сне? – спрашивает.
– Мы трахались, – отвечаю запросто.
Она улыбается, а потом тихо смеется. Губу прикусывает. Я тоже улыбаюсь. Она накрывает рукой мою ширинку. Сжимает. Едва успеваю почувствовать, как она отпускает.
– Тебе вообще всё равно, в каком я состоянии? Ты просто всегда хочешь.
– Ага. Тебя, – снова на ухо.
Юля, впрочем, обижается только на словах. Начинает гладить мой затылок, шею. Волоски на коже так и стоят дыбом. Я совершенно точно рядом с ней не в порядке. Реагирую–реагирую.
– Вот как с тобой дело иметь? Животное.
Пожимаю плечами.
– Выгони.
Она мешает, размышляя.
– Ты вел себя как придурок.
Молчу. Я ведь без оружия. Аргументы дома забыл, хотя полночи прокручивал в башке, что сказать ей. Всё там оставил. Ничего не взял с собой.
Не дождавшись ответа, Юля вдруг всхлипывает и шепчет:
– Я твой Рай. Я твоя жизнь. Твое сокровище. Я твое всё.
– Именно, – говорю ей.
– Я твое всё, – настаивает.
– Ты мое всё, – повторяю.
Она медленно выдыхает. В плане любви Юля — маленький вампирчик. У нее в семье не принято признаваться в чувствах. Поэтому признаюсь постоянно я. Так сказать, за весь мир отдуваюсь.
– У тебя что–то было с этой брюнеткой? Если ты с ней переспал, скажи. Я понимаю, что мы поссорились и ты был пьян.
Три раза ха!
– Нет, конечно.
– Тебя силком заставили сделать фото и прислать мне?
– К горлу приставили нож.
– Я плакала.
– Мне этого и хотелось. И теперь... хреново. Зря я.
– Правда? – спохватывается. – Не лжешь? Тебе хреново?
– Не лгу, – усмехаюсь. Радуйся хоть не так открыто. А впрочем... пофигу, просто радуйся.
– Ты забыл, что я твое всё, – фыркает и отворачивается.
Я устраиваюсь удобнее. Пишу у Юли на животе буквы.
«Я»
«Т»
«Е»
«Б»
«Я»
Она замирает. Пытается прочесть, хмурится.
«О Ч Е Н Ь».
Она смотрит вопросительно.
«Л Ю Б Л Ю».
Улыбается. Я начинаю с начала: «Я Т Е Б Я...»
– А вслух? – просит. Настаивает. В глазах мольба.
– Это ведь тоже не проверишь, – говорю ровно. – Пустая информация.
– Для меня – нет.
Она продолжает, резко поменяв тему:
– Как на учебе будешь отрабатывать очередной пропуск?
– Захар встанет за меня на перекличке. Авось повезет.
– Захар... Ты нашел, кого попросить! У него самая запоминающаяся внешность в универе. Рыжий, в веснушках, глаза разного цвета.
– Твою ж мать, точно, – сокрушаюсь, будто не плевать. – Я к нему так привык, что всё время забываю, как он на людей действует. Да ничего, это же Захар, выкрутится. Всегда выкручивается.
– А если нет?
– Да пофиг.
Обнимает снова.
– Хорошо, что ты приехал. Мне было плохо. Но всё же не стоило.
– Понял.
Она улыбается.
– Прости, что наорала на тебя в субботу. Я была на эмоциях.