Под британским флагом
Шрифт:
Я не слышу ни звон колокола, ни шагов вахтенных, потому что засыпаю почти моментально и крепко, как в бытность курсантом. При этом не могу сказать, что устал за день. В сравнение с советским военно-морским флотом, нынешний английский кажется пионерским лагерем, играющим в военно-патриотическую «Зарницу»
13
В конце июня в Портсмут вернулся флот Канала, как называли корабли, несущие службу в Ла-Манше. Командовал флотом адмирал белой эскадры Ричард Хау, эрл. Вернулся с победой. У французов было на один линейный корабль и три фрегата больше, что, видимо, и помогло им проиграть сражение. Или последствия революционных преобразований, когда опыт и профессионализм пытаются заменить героическим порывом. В итоге англичане потеряли три сотни погибшими и восемьсот человек были ранены, а французы только убитыми три с половиной тысячи и столько
Двадцать восьмого июня в Портсмут прибыл король Георг Третий. По такому случаю наш корабль был вылизан от орлопдека до клотика и весь экипаж облачен в парадную форму. Капитан Дэвидж Гулд ночевал в своей каюте и с утра мотался по главной палубе, надеясь на чудо и бормоча себе под нос: «Он обязательно к нам заедет». Вместо короля на «Бедфорд» приплыли на капитанском катере обе дочери Дэвиджа Гулда. Тоже хотели посмотреть на венценосца. Только вот странно было бы, если бы Георг Третий посетил корабль, не участвовавший в сражении.
Король выбрал стопушечную «Королеву Шарлотту», на которой держал флаг адмирал Хоу. Остальные корабли на Спитхеде приветствовали его холостыми выстрелами. После первых же залпов весь рейд покрылся густым черным дымом, в котором трудно было разглядеть соседние корабли. Раздача была знатная. Адмиралу Ричарду Хоу король вручил шпагу, украшенную бриллиантами. Отличившихся офицеров наградили золотые медали, а несколько капитанов были произведены в рыцари. При этом как-то забыли, что флот Канала был выслан в Атлантику для перехвата каравана с американской пшеницей. Пока англичане сражались с охраной каравана, суда с зерном благополучно добрались до французских портов и спасли молодую республику от голода и, скорее всего, от гибели. Адмирал Хоу не знал китайскую стратегему «Пожертвуй сливу ради персика». Подозреваю, что забыли о главной цели потому, что на суше война проходила, мягко выражаясь, не слишком хорошо для англичан. Срочно нужна была хоть какая-нибудь победа — и вот она! Раздав награды, Георг Третий выпил и закусил в каюте адмирала и убыл на берег, увозя с собой знамена захваченных призов. Потом мы узнаем из газет, что в Лондоне устроят торжественную процессию, пронесут эти знамена через полгорода к собору Святого Павла, где и вывесят их.
Дочери капитана задержались на корабле почти до вечернего чая. Подозреваю, что по приказу своей матери. На «Бедфорде» три (третий, четвертый и пятый) неженатых лейтенанта, что является вопиющим безобразием, по мнению любой матери незамужних дочерей. Все три лейтенанта били копытами возле девушек, пока те не убыли на берег. Старшей дочери семнадцать лет. Старалась выглядеть строгой и неприступной, чтобы сочли умной и поскорее взяли замуж. Она не догадывается, что умных замуж не берут, пока не поумнеют и не прикинутся дурами. Второй дочери пятнадцать. Быть умной ей, видимо, не грозит, поэтому постоянно смеялась и строила глазки всем неженатым лейтенантам сразу. Все три придурка кружили около нее, как мухи возле ложки меда в бочке дегтя.
Женщины на военном корабле — это та еще тема. Я не имею в виду жен наших унтер-офицеров, которые, во-первых, при мужьях, а во вторых, на женщин уже мало похожи, мужики в юбках. Когда долго трешься чисто в мужском обществе, каждая молодая особа противоположного пола воспринимается, как раскрасавица. Сравнивать ведь не с кем, а гормоны бунтуют, требуя реализации. После долгого рейса запах женщины — это первое, с чем сталкиваешься на берегу. Именно сталкиваешься: сходишь по трапу, шагаешь по пирсу и — бабах! — натыкаешься на скрытый зов самки. Даже паршивые, дешевые духи не перешибают его. Находишь ее взглядом, умом понимаешь, что не та, но ноги сами поворачивают в сторону женщины. Это быстро проходит, но впечатления запоминаются на всю жизнь. Мне кажется, я помню все подобные встречи.
К дочерям капитана я отнесся спокойно, потому что не реже раза в неделю бывал на берегу. Мое молодое тело подталкивало к опрометчивым поступкам, но старые мозги урезонивали его. Ничего там не светит, так что и время терять нечего. Даже если бы у меня были серьезные
Наверное, мое невнимание к его дочерям плюс моя хорошая одежда подвигли капитана доверить мне проводить их домой. Сам Дэвидж Гулд решил побыть на корабле до следующего утра. Капитан все еще на что-то надеялся, бурчал себе под нос: «Адмирал может позвать, а я — вот он». Я спустился по трапу впереди девушек и помог им перейти на капитанский катер. Обе сели на освобожденную для них, переднюю банку лицом по ходу движения, а я — на носовую, лицом к ним.
— Весла на воду! — приказал я гребцам, и мы полетели к набережной, чтобы причалить неподалеку от дома капитана.
Избалованные мужским вниманием на корабле, девушки ожидали, что и я начну метать комплименты. Младшая, сидевшая справа от меня, даже улыбнулась, подбадривая. Реакции не дождалась. Если хочет пообщаться, пусть сама и начинает. Кто начинает, тот и проигрывает, а выигрывает тот, кто кончает. Старшая сестра, которой был хорошо виден шрам на моей щеке, старалась не смотреть на меня.
Убедившись, что продолжения праздника души и сердца не будет, старшая сестра тихо и без эмоций констатировала на французском языке с пресквернейшим акцентом:
— Какой безобразный урод.
Младшая, глядя на меня, улыбнулась, словно услышала комплимент в мой адрес.
Я все еще не привык к шраму, постоянно забываю о нем, а мне постоянно напоминают. Слова девушки почему-то царапнули, хотя она совершенно не в моем вкусе. Я сделал вид, что не понимаю французский язык. Иначе надо было бы что-то предпринять, а мне ни к чему осложнять отношения с капитаном.
Приход флота адмирала Хоу с призами скорректировал мои планы на будущее. Я был уверен, что, служа на тихоходном линейном корабле, о призовых можно забыть, поэтому не шибко сопротивлялся назначению помощником штурмана. Вот если бы служил на фрегате, которые, как мне рассказали, захватывают купеческие суда чуть ли не каждый день, то ни в какую бы не пошел в помощники штурмана. Да, захват купеческих судов светит линейным кораблям только в порядке исключения. Зато можно захватить вражеский линейный, а это совсем другие деньги. Восьмидесятипушечный французский линейный корабль без пушек и снаряжения стоит около шестидесяти тысяч фунтов стерлингов (один фунт стерлингов сейчас равен примерно двенадцати французским ливрам). Поскольку корабль захвачен снаряженным, цифру надо, как минимум, удвоить или даже утроить и добавить к ней премиальные по пять фунтов за каждого пленного французского моряка. Минус амортизация в ходе боя. Две восьмые (четверть) забирает казна. Одну восьмую, если рядом были, даже не участвуя непосредственно в захвате этого приза, другие английские корабли, или две восьмые, если таковых в зоне видимости не было, получает капитан. Одна восьмая идет адмиралу. Если корабль не состоял в составе флота, а находился в данный момент под командованием Адмиралтейства, выполняя индивидуальное задание или следуя на соединение с флотом, то адмиральская доля достается капитану. Одна восьмая, согласно окладам, делится между офицерами корабля. Одна восьмая — между унтер-офицерами. Последняя — между нижними чинами, Если считать по самой нижней планке, захваченный, французский, линейный корабль стоит сто тысяч фунтов. Как мичман, я бы получил призовыми примерно шестьсот пятьдесят пять фунтов, как пятый лейтенант — тысячу сто, а как штурман — тысячу двести двадцать. Попасть на фрегат мичманом теперь для меня практически невозможно. Надо чтобы капитан фрегата очень сильно захотел взять меня, а Дэвидж Гулд согласился на переход. Маловероятно и стать мичманом на «Бедфорде», несмотря на обещания капитана. Чтобы стать лейтенантом, надо сдать экзамен, а чтобы допустили к нему — прослужить несколько лет или заиметь протекцию. Зато попытаться сдать, точнее, попытаться провалить экзамены на штурмана я смогу через год — именно столько надо прослужить помощником, если нет подтверждения работы шкипером на купеческом судне. Тогда появится еще и шанс попасть на фрегат, где, к тому же, морских лейтенантов два, а всего офицеров восемь-девять человек, а не одиннадцать и более, как на линейном корабле. Так что мне придется общаться с Дэвиджем Гулдом не менее одиннадцати месяцев без нескольких дней и получать от него характеристику-рекомендацию.
Матросы вытащили катер носом на берег, чтобы дамы не замочили ножки. Я помог дочерям капитана ступить на сушу, после чего провел их до дома. Шли молча.
Лишь однажды девушки поздоровались со встречной женщиной в широкополой шляпой, с которой пучками свисали разноцветные ленты, после чего младшая произнесла, изображая детскую капризность:
— Хочу такую шляпку!
— Ребекка, веди себя прилично! — одернула старшая.
Семья капитана Гулда жила в двухэтажном каменном доме, крытом светло-коричневой черепицей. На первом этаже четыре узких окна, на втором — четыре более широких. Возле крыльца без навеса девушки остановились, старшая достала их красной матерчатой сумочки в форме сердца серебряный шиллинг и протянула мне, глядя при этом вбок. Так понимаю, это мне компенсация за косметический недостаток.