Под черным знаменем
Шрифт:
Встречаться со мной Елена Несторовна соглашалась не очень охотно. Раздражена была, обижена, никому не верила. Ну, что ж… От матери я еще узнал, что детей и семьи у нее нет, что сейчас живет с летчиком гражданской авиации, оценку этим отношениям сдержанная Галина Андреевна, естественно, не давала. И все же мы повстречались, однажды ранним вечером мать и дочь пришли на свидание со мной вместе.
В тесную, бедноватую мазанку на окраине Джамбула (там жили потомки украинских переселенцев, приютившие меня) вошла вдруг элегантная, моложавая женщина, как будто припорхнула из чужого мира в эти пыльные степи. Среднего роста, кареглазая и темноволосая,
– Ненавижу политику с детства. Хорошо помню отца. У нас дома всегда было полно народу, масса газет. И я тогда уже поклялась себе, что никогда не стану интересоваться политикой и газет не читать. У меня нет родины. Францию я родной не считаю, Россию тоже. Да, я говорю с сильным французским акцентом, когда я говорю по-немецки, то тоже считают, что я француженка. Да, тут очень многие мужчины мною увлекались, но когда узнавали, чья я дочь, шарахались в сторону. Одни это делали корректно, другие трусливо или даже грубо. Люди при этом хорошо раскрывались. Детей я не хотела. Плодить нищих? И чтобы у них была моя судьба? О роли своего отца в вашей истории я во Франции совсем не знала. Когда меня поместили в киевскую тюрьму, одна сокамерница, узнав, чья я дочь, спросила – того самого бандита? Я оскорбилась и ударила ее. Если можно, пришлите мне из Ленинграда французские издания, здесь их нет.
Покидал я Джамбул в теплый, без осадков октябрь. Воспоминания остались самые лучшие. В небольшом малоэтажном городке на каждом углу дымились шашлычные. Шампур свежей, добротно поджаренной баранины стоил, хорошо помню, тридцать пять копеек, к нему полагался свежий белый хлеб и сладкий среднеазиатский лук крупными кольцами. Сухого вина было в избытке, я покупал обычно красное, стоимостью, кажется, рубль восемьдесят за бутылку. А тамошние дыни – это чудеса природы! Никогда более не довелось мне вкусить ничего подобного, хоть пробовал я эти плоды во многих местностях, даже в Японии. Словом, неплохо было.
Уезжая в осенний Ленинград, я, конечно, захотел увезти с собой дыни. Выбирать их взялась со мной на базар Галина Андреевна. Она, привыкшая беречь любую копейку, выбирала плоды очень придирчиво. Сосредоточенно, не торопясь, ощупывала каждую, целиком углубясь в это занятие. Ну, а я, оказавшись на необычном для меня месте, глазел по сторонам.
Напротив, рядом, находился мясной ряд, и я увидел довольно высокую пирамиду из отрубленных бараньих голов. Это привычное для азиатских базаров зрелище сильно потрясло меня. Так и вспомнились картины Верещагина, хроники кровавого завоевателя Тимура…
…Вдова Нестора Махно не обращает внимания на поразившую меня пирамиду, здесь это зрелище привычное.
Прости, Господи, несчастных рабов Твоих Галину и Нестора, ибо не ведали, что творили!
Когда настоящая книга уже готовилась к выходу, прислал мне коллега из Алма-Аты статью местной газеты «Казахстанская правда» от 1 декабря 1990 года. Тамошний журналист А. Вотчель опубликовал репортаж «В гостях у дочери Махно». Материал этот столь исторически интересен, а помимо прочего – так совпадает с моими Яичными впечатлениями двадцатилетней давности, что нельзя не воспроизвести его в нашей книге. Цитируем репортаж:
«О том, что в Джамбуле живет семья батько Махно, я узнал лет двадцать назад. Однако говорить и писать в ту пору об этом было не принято – как-никак «враги народа». Но весной нынешнего года я отправился в дом на окраине города. На стук вышла пожилая, ростом чуть выше среднего, женщина с глазами, из которых давно уже ушла радость. Я представился, объяснил цель своего визита.
– Вы не первый, – сказала Елена Несторовна. – Ко мне приезжали работники прессы из Москвы, Ленинграда, сотрудники краеведческих музеев. И всех я просила покинуть мой дом, не теряя напрасно времени, потому что беседовать со мной нужно было несколько десятилетий назад, когда жива была мама. Не тратьте времени и вы.
Я не настаивал.
Но вот недавно в пятом номере «Совершенно секретно» увидел материал «Из дневника «матушки» Галины». Через час я уже входил в дом Елены Несторовны.
– Все, что здесь написано, все верно, – сказала Елена Несторовна. – Об этом мама много раз рассказывала. Да и портреты мамы и папы нормальные, такие, какими они были в жизни, а не карикатурные, какими их изображали, и особенно папу, в кино.
Беседа была трудной. Елена Несторовна то и дело прижимала к глазам платок…
– В Джамбуле очень долго скитались по частным квартирам, – вспоминает Елена Несторовна. – Стоило хозяевам узнать, кто мы такие, от нас старались побыстрее избавиться. Много раз мама писала в Москву, и даже обращалась лично к Ворошилову. Наконец пришли в горисполком бумаги, и нам выдали однокомнатную благоустроенную квартиру…
Я спросил Елену Несторовну, пользуется ли льготами, как реабилитированная. В ответ она устало махнула рукой и вновь прижала мокрый от слез платок к глазам».
Простите, Елена Несторовна, все наши вины перед вами…
От автора: 16 января 1993 года на 71-м году жизни умерла Елена Несторовна Махно.
(В данном перечне учитываются только книжные издания)
М. Равич-Черкасский. Махно и махновщина. Екатеринослав, 1920
Я.Яковлев. Русский анархизм в великой русской революции. Петроград, 1921
К.Н.Соколов Правление генерала Деникина. (Из воспоминаний). София, 1921
Р. Эйдеман. Очаги атаманщины и бандитизма. Харьков, 1921
Д. Лебедь. Итоги и уроки трех лет махновщины. Харьков, 1921
Я. Слащев. Крым в 1920 г. Отрывки из воспоминаний. М. – Л., 1923
П. Аршинов. История махновского движения (1918 – 1921). Берлин, 1923
И.Тепер. Махно. От «единого» анархизма к стопам румынского короля. Киев, 1924
Н.Какурин. Как сражалась революция. Т.П. М. – Л., 1926
М. Кубанин. Махновщина. Л., 1927
Н. В. Герасименко. Батько Махно. Мемуары белогвардейца. М. – Л., 192.8
В. В. Руднев. Махновщина. Харьков, 1928