Под чужим флагом (сборник)
Шрифт:
— Вы? — изумился Дик. — Но вы же не можете. Вам не в чем выйти.
— Я надену костюм Питера, — с новой улыбкой произнес Билль.
Питер начал его урезонивать, доказывая, что в этом нет никакого смысла, но все его усилия ни к чему не привели, и так как залоговая квитанция была у кочегара, то ничего нельзя было поделать. В конце-концов Питер забыл все, что он говорил раньше Дику, с бешенством сорвал с себя платье и бросил его на пол, очень красочно сообщив Биллю, что он о нем думает.
Старый кочегар не обратил на это никакого внимания. Он очень медленно и аккуратно надел костюм Питера и затем чуть не свел их обоих с ума, даром потратив массу времени на уборку своей постели.
— Возвращайтесь как можно скорее назад, — сказал ему Дик, когда он, наконец, собрался уходить. — Подумайте о нас двоих, сидящих сдесь в одних рубашках и ожидающих вас.
— Я не забуду об этом, — ответил Билль.
Было девять часов, когда Билль ушел. К половине десятого Дик уже потерял всякое терпение и начал думать, что с Биллем что-нибудь случилось, а когда пробило десять часов и Билль все-таки не показывался, оба высунулись из окна, закутавшись в одеяло, и начали глядеть на улицу. К одиннадцати часам Питер был в совершенно подавленном состоянии духа, а Дик в такой ярости, что Питер боялся заговорить с ним.
Они весь день провели на подоконнике, и только к пяти часам вечера ка улице появился Билль, все еще в костюме Питера. Он нес два больших цветка в горшках и, улыбался с довольным видом.
— Где вы пропадали столько времени? — спросил Дик тихо но свирепо, когда Билль остановился под окном и весело кивнул им головой.
— Я встретил одного старого приятеля, — ответил Билль.
— Встретили старого приятеля? — повторил Дик, еле сдерживая свое бешенство. — Что вы думали, тратя так время, пока мы тут сидели и ждали вас, издыхая с голода.
— Я не видел его много лет, — сказал Билль, — и, разговаривая с ним о старине, не заметил, как шло время.
— Очевидно! — произнес Дик горьким тоном. — Ну, ладно, как с деньгами? Благополучно?
— Не знаю! — ответил Билль, — я не выкупил платья.
— Что?! — вскричал Дик, чуть не выпав из окна на улицу. — Так… А что же вы сделали с моим костюмом? Где он? Идите сюда, в комнату.
— Я не пойду в комнату, Дик, — сказал Билль, — потому что не совсем уверен, хорошо ли я поступил. Но я не привык ходить к закладчикам и никак не мог решиться зайти за платьем.
— Что же вы сделали в конце-концов? — проговорил через силу Дик, еле сдерживая свою ярость.
— Пока ходил по улице, стараясь заставить себя зайти к закладчику, — ответил Билль, — я наткнулся на человека с тачкой, продававшего цветы. Он просил за них не деньги, а только старое платье.
— Старое платье?! — произнес Дик задыхающимся голосом.
— Я думал, что вам будет с ними веселее, — продолжал старый кочегар, поднимая цветы к окну, — неизвестно, сколько времени вы тут просидите в комнате. Вот этот, побольше, для вас, Дик, а другой Питеру.
— Вы сошли с ума, Билль? — проговорил Питер дрожащим голосом после того как Дик попытался что-то сказать, но не смог.
Билль отрицательно покачал головой и улыбнулся. Затем сказал Питеру, что рекомендует чуточку подтянуть на плечи Дику его одеяло, чтобы он не простудился, и сообщил, что попросит квартирную хозяйку дать им чаю и хлеба с сыром.
Они слышали, как он говорил с хозяйкой у входной двери и затем увидели, что он быстро ушел, не оглядываясь назад.
Билль не вернулся домой в эту ночь, и они поняли, какую штуку он с ними сыграл. Им было ясно, что он их надул, и Питер был уверен, что он вынул деньги из постели, когда возился, делая вид, что убирает ее.
Старый Билль продержал их в комнате трое суток, посылая по частям их платье и два шиллинга в день на расходы. Но они его не видели, пока не очутились снова на борту «Планеты» и получили свои деньги не раньше, чем вышли в открытое море.
Гнев их продолжался недолго и был не очень искренним, так как каждый, в сущности, был доволен, что у него остался в кармане почти весь заработок за прошлый рейс.
Бедные души
День был прекрасный, а легкий ветер, дувший в старые залатанные паруса, нес шхуну со скоростью всего в три узла. Невдалеке снежно сияли два-три паруса, в воздухе за кормой парила чайка. И никого не было на палубе от кормы до камбуза и от камбуза до неряшливой груды такелажа на юте, кто мог бы подслушать беседу капитана и помощника, обсуждавших зловредный дух мятежа, который с недавнего времени обуял команду.
— Они явно делают это назло, вот что я вам скажу, — заявил капитан, маленький пожилой человечек с растрепанной бородой и светлыми голубыми глазками.
— Явно, — согласился помощник, личность от природы немногословная.
— Вы бы нипочем не поверили, что мне приходилось есть, когда я был юнгой, — продолжал капитан. — Нипочем, даже если б я поклялся на Библии.
— Они лакомки, — сказал помощник.
— Лакомки! — с негодованием воскликнул капитан. — Да как это смеет голодный матрос быть лакомкой? Еды им дается достаточно, что им еще надо? Вот, глядите! Взгляните туда!
Задохнувшись от возмущения, он указал пальцем на Билла Смита, который поднялся на палубу, держа тарелку в вытянутой руке и демонстративно отвернув нос. Он притворился, что не замечает капитана, расхлябанной походкой приблизился к борту и соскреб пальцами в море еду с тарелки. За ним последовал Джордж Симпсон и тоже тем же возмутительным манером избавился от еды, которая, по мысли капитана, должна была насытить его организм.
— Я им отплачу за это! — пробормотал капитан.
— Вон идут еще, — сказал помощник.
Еще двое матросов вышли на палубу с застенчивыми ухмылками и тоже расправились со своим обедом. Затем наступила пауза — пауза, в течение которой и матросы, и капитан с помощником чего-то, видимо, ждали; это что-то как раз в этот самый момент старалось собраться с духом у подножия трапа в кубрике.
— Если и юнга туда же, — произнес капитан неестественным, сдавленным голосом, — я изрежу его на куски.