Под чужим флагом (сборник)
Шрифт:
— Я… я надеюсь, что не очень вас ушибла? — спросила жена.
М-р Хатчард выпрямился и посмотрел на нее с явным негодованием.
— Вы могли убить меня… — дрожащим голосом выговорил он, наконец, — что бы вы тогда стали делать?
— Собрала-бы осколки и сказала, что вы пришли домой уже умирающим и скончались на моих руках, — развязно заявила м-с Хатчард, — я не хочу быть жестокой, но вы и ангела выведете из терпения; я себе удивляюсь, как я все это переносила, как могла выйти за такого скрягу.
— Зачем я женился — я не знаю, — ответил супруг прочувствованным голосом.
— Мы оба были безумцами, — решила м-с Хатчард, — как бы то ни было, теперь не поможешь!
— Другой муж покинул-бы вас… — сказал м-р Хатчард.
— Хорошо! Уходите! — подняла носик м-с Хатчард, — вы мне надоели!
— Не говорите глупостей, — сказал м-р Хатчард.
— Это — не глупости! — взвизгнула м-с Хатчард, — если вы хотите уходить — уходите! Я вас не держу!!
— Если-б только я мог! — задумчиво произнес м-р Хатчард.
— Вот дверь! — язвительно сказала м-с Хатчард, — что вас удерживает?
— А вы пойдете к судье? — заметил м-р Хатчард.
— Нет! — был ответ.
— Или с жалобой в мою контору?
— Нет! — был второй ответ.
— Все-таки, это заставляет меня призадуматься, — сказал м-р Хатчард. — Четыре года тому назад я не имел никакой обузы…
— Я также! — сказала м-с Хатчард, — но, кроме того, я никогда не предполагала выйти за вас. Я припоминаю, первое время я не могла видеть вас, не закрыв рта платком!
— Для чего? — осведомился м-р Хатчард.
— Да, от смеха!
— Да, тогда вы меня избавляли от ваших насмешек, — свирепо сказал м-р Хатчард.
— Вы можете идти, я уже вам сказала!
— Я сейчас уйду, — сказал м-р Хатчард но я предвижу, что из этого выйдет, — через три или четыре дня вы будете умолять меня вернуться.
— Вы жестоко ошибаетесь, — язвительно рассмеялась м-с Хатчард. — Я сама в состоянии содержать себя; обстановку вы мне оставите, она почти вся моя, — и я не буду больше терзать вас своим видом.
— Да будет так! — воскликнул м-р Хатчард, подняв для большей торжественности правую руку. — Я уйду и больше никогда не вернусь!
— Я приму это к сведению, — равнодушно заявила жена. — Вы скорее вернетесь, чем я!
М-р Хатчард, простояв несколько минут в мрачном раздумье, — разразился но адресу жены коротким презрительным смехом. Потом вышел, надел пальто и шляпу и остановился в передней, разглядывая свою супругу.
— Я бы хотел поймать вас на слове! — сказал он, наконец.
— Покойной ночи! — ответила м-с Хатчард. — Вы получите ваши вещи, если пришлете мне свой адрес!
Сознавая всю серьезность положения, м-р Хатчард с треском захлопнул за собой дверь и, выйдя на улицу, заметил, что идет дождь. Но считая оскорбительным для своего достоинства вернуться за зонтиком, он поднял воротник и, засунув руки в карманы, направился но пустынной улице. Пройдя двенадцать шагов, он подумал, что поторопился, а пройдя пятьдесят, совершенно был уверен, что смело мог обождать до утра. Он провел ночь в кофейне и утром поднялся так рано, что хозяин счел это за оскорбление. Следующий день был самым длинным в его жизни. Оставив за собой скромную меблированную комнату, он, в конце концов, проспал и в первый раз за десять лет опоздал в свою контору. Его вещи были присланы на следующий день, но от жены не было ни строчки. Письмо, которое он ей отправил, осведомляясь о недостающей паре платья, осталось без ответа. Он снова написал, настаивая на объяснении, и получил короткий ответ, разъясняющий, что стоимость платья пошла на покупку новых розовых ваз; осколки разбитых, он может получить, заплатив за перевозку.
В продолжение шести недель м-р Хатчард два раза менял квартиру. Семейная жизнь приучила его к некоторому комфорту и удобствам, без которых, как он все более и более убеждался, трудно было обойтись.
Он уже третий раз менял комнату и был страшно удивлен продолжавшимся молчанием жены. Встретив ее кузена, некого Джое Петта, он излил этому джентльмену все свои горести.
— Если бы она попросила взять ее обратно, — заключил он свой рассказ, — я, почти наверное, исполнил бы ее просьбу…
— Это большой плюс для вас! — решил м-р Петт. — Хорошо! Я расследую дело и сделаю все, что в моих силах.
— О, я увереи, она будет страшно обязана тому, кто передаст ей мои слова, — сказал м-р Хатчард, самодовольно похлопывая собеседника по плечу.
М-р Петт нашел все это весьма возможным.
— Но все это должно быть проведено весьма тонко, — сказал м-р Хатчард, — а то ей еще придет в голову, что я хочу вернуться к ней.
— Да, вы знаете, что она переехала? — перебил м-р Петт с видом человека, которому не терпится переменить разговор.
— Эге! — издал м-р Хатчард неопределенный звук.
— Улица Джонса, № 37 — сказал м-р Петт. — Она рассказывала моей жене, что собирается держать меблированные комнаты и будет жить под своей девичьей фамилией.
Он распрощался прежде, чем м-р Хатчард успел все как следует, сообразить и взвесить. Не теряясь, он решил проверить рассказанное прогулкой к своей прежней квартире.
Пучки соломы и клочки бумаги наполняли сад, а на окнах были наклеены билеты. Взбешенный такой независимостью, супруг вернулся к себе в мрачной задумчивости. В субботу он отправился гулять на улицу Джонса. Искоса взглянув на окна дома № 37, он перешел через дорогу и остановился перед вывеской:
"Меблированные комнаты для холостых молодых людей; для желающих — стол".
Он прошел, посвистывая, дальше, но через несколько шагов вернулся. Пройдясь туда и обратно четыре раза и горько усмехнувшись, он решился постучать. Услыхав, что за дверью кто-то ходит, он снова, но уже свирепо стукнул в дверь; она поспешно отворилась, и из-за нее выглянуло удивленное лицо его жены.
— Что вам угодно? — резко спросила она.
— Здравствуйте, madame! — вежливо снял шляпу м-р Хатчард.
— Что вам угодно? — повторила его жена.