Под чужим именем
Шрифт:
— А ты пожалел бы, если бы занялся любовью со мной? — резко спросила она.
Зейл вздохнул:
— У тебя потрясающее тело, и я бы с удовольствием занялся с тобой сексом. Но пока не приняты некоторые серьезные решения, считаю, что торопиться нельзя.
— Как я понимаю, ты еще не принял решение относительно меня.
Зейл кивнул.
— Если забыть о прошлом, что больше всего смущает тебя во мне?
Зейл посмотрел вдаль, на морской горизонт, и пожал плечами:
— Ты
Сердце Ханны упало.
— Я тебе… не нравлюсь?
— Нет, как раз нравишься — такой, какая ты сейчас. Умная, уверенная в себе и привлекательная. И все же ты — не та, кому я сделал предложение год назад, и это-то меня и смущает. Люди не меняются так сильно — во всяком случае, не в нашем возрасте.
— Было бы лучше, если бы я осталась такой, как прежде?
— Возможно. Во всяком случае, тогда я знал бы, с кем имею дело.
Ханна заставила себя улыбнуться, хоть и была готова расплакаться.
— Тогда постараюсь стать такой же, как прежде. Надеюсь, это займет немного времени.
Еще какое-то время они купались и загорали, но между ними повисло напряжение, и Ханна его чувствовала. Поэтому она испытала облегчение, когда за ними прилетел вертолет. Когда они вернулись во дворец и Зейл позволил ей уйти к себе в комнату, она старалась убедить себя в том, что рада этому. Но она была совсем не рада. Ей не хотелось быть одной. Ей хотелось быть с ним и чувствовать нежность, близость, страсть — как тогда на пляже.
Она в отчаянии металась по комнате, думая о том, что нужно признаться Зейлу в том, кто она на самом деле, — но знала, что, сделав это, потеряет его навсегда. Как несправедливо, что мужчина, которого она желала больше всех на свете, принадлежал не ей! Если бы только она была Эммелиной д’Арси!
Вдруг она услышала тихий, глухой звук и остановилась, чтобы прислушаться. Звук повторился — не то плач, не то стон. Казалось, он исходил из ее спальни. Ханна уже была готова позвать охранника — и тут услышала слово mari , по-рагувийски — «мама». Кто-то звал маму.
Она осторожно прошла к двери своей спальни и приоткрыла ее. В темную комнату проник свет.
Теперь она яснее слышала зов:
— Мама, мама!
Она открыла дверь до конца, и свет из гостиной залил спальню. В дальнем ее углу она разглядела сгорбленную фигуру, сидевшую на полу.
— Мама? — спросил человек, медленно поднимая голову.
Этот детский голос исходил из взрослого тела. Ханна сразу поняла, кто это. Темные волосы, сутулые плечи, колени, прижатые к груди. Принц Константин.
— Тинни? — прошептала она.
Он
— Мама дома?
У Ханны перехватило дыхание, и глаза наполнились слезами. Она медленно присела на корточки:
— Нет, милый, твоей мамы нет дома.
Ее сердце разрывалось. Матерям нужны дети. Детям нужны матери. Но дети и матери не всегда могут быть вместе…
— Ты хочешь поговорить с Зейлом? Думаю, ему тоже хочется тебя увидеть.
— Зейл, — ответил Тинни. — Мой брат.
— Да. Позовем Зейла?
Ханна позвала лакея, который вызвал миссис Сивку, потому что не смог найти его величество.
Ханна сидела с Тинни в своей гостиной, просматривая фотографии в журнале, и тут в дверь постучали. Открыв дверь, Ханна увидела невысокую полную женщину, которой было далеко за семьдесят.
— Простите, что вмешиваюсь, ваше высочество, но мой мальчик пропал. Вижу, он с вами.
— Да, принц Константин был в моей спальне. — Ханна открыла дверь шире, приглашая женщину войти. — Хотя я не знаю, что он там делал.
— Это комнаты королевы, ваше высочество.
Ханна недоуменно уставилась на женщину, и вдруг ее осенило. Это была комната матери Зейла и Константина, и принц пришел на ее поиски.
— Он все еще скучает по ней.
Женщина грустно улыбнулась:
— Он не понимает, почему она не вернулась.
— Но он знает Зейла… Его величество. Мы говорили о нем.
— Да, принц Константин обожает своего старшего брата. — Она внимательно посмотрела на Ханну. — Я знаю, что вам часто это говорят, но вы — вылитая мама.
Ханна была поражена:
— Откуда вы знаете?
— Я знала ее. — Она нахмурилась. — Боже мой, я даже не представилась. Я — миссис Сивка, няня его величества.
— Его величества? Зейла Патека?
— Его самого. Я нянчилась со всеми принцами в семье Патек, когда они были маленькими, а теперь забочусь о принце Константине.
Ханна указала жестом на диван:
— Присаживайтесь, пожалуйста. Я хотела бы побольше узнать о королевской семье, о детстве его величества. Каким он был? Часто ли попадал в переделки?
— Да, как и все мальчишки. Принц Зейл и принц Стефан были умными, подвижными и озорными ребятами и частенько проказничали. Принц Стефан был не такой хитрый, как принц Зейл, и часто попадался с поличным, а его величество был маленьким, быстрым и изворотливым.
— Маленький, быстрый и изворотливый? Звучит не слишком лестно.
Голос принадлежал Зейлу. Он так тихо вошел в гостиную, что никто не заметил.
Миссис Сивка расплылась в улыбке:
— Вы были еще тем сорванцом, ваше величество, но очень милым сорванцом.