Под гнетом страсти
Шрифт:
— Куда же мы идем? — спросила она с некоторым удивлением, но без малейшего страха.
Разве женщина чего-нибудь боится, когда идет с любимым человеком?
— Мы уже пришли! — отвечал князь.
Они действительно подошли к концу просеки, выходящей на большую дорогу.
Их, видимо, ожидала тут дорожная карета, запряженная четверкой прекрасных лошадей.
Кучер, одетый по-ямщицки, в шляпе с павлиньими перьями, сидел на козлах.
Около экипажа медленно прохаживался камердинер князя Степан.
— Все готово? — спросил князь, подходя вместе с Иреной к карете.
— Все, ваше сиятельство! — отвечал Степан.
Молодая девушка остановилась в нерешительности.
— Что с тобой? — нежно спросил Сергей Сергеевич. — Разве ты мне не доверяешь?
— Нет, — взволнованно отвечала она, — я тебе верю, я верю, что ты увозишь меня по поручению моей матери, с которой я сегодня же увижусь. Ведь правда, увижусь?
Она из-под широких полей своей шляпы умоляющим взглядом посмотрела на него.
— Ведь я же обещал! — нетерпеливо и уклончиво произнес князь.
Он открыл дверцы.
— Садись! — сказал он и, подняв ее на руки, усадил в карету и сам сел рядом.
— Пошел! Живо! — крикнул Степан кучеру и, ловко вскочив на козлы, занял свое место рядом с ним.
Карета быстро покатила по московскому шоссе. Успокоенная перспективой близкого свидания со своею матерью, Ирена весело болтала со своим спутником, с удовольствием нежась в мягких подушках роскошного экипажа.
Время летело незаметно, карета уже катила по улицам Белокаменной и остановилась у широкого подъезда одной из лучших московских гостиниц.
Швейцар широко распахнул двери, а, видимо, ожидавший приезда князя лакей с почтительными поклонами провел его и Ирену в лучшее отделение отеля.
— Ах, как здесь хорошо! — наивно воскликнула молодая девушка, пораженная роскошью меблировки комнат, в которые они вошли.
Отделение состояло из четырех комнат и небольшой передней. Они были убраны действительно роскошно и со вкусом.
Во второй комнате стоял стол, покрытый скатертью ослепительной белизны. На нем блестели серебро и хрусталь двух приборов, стояли вазы с фруктами и конфетами, бутылки и графины всевозможных форм.
Третья комната, в особенности поразившая Ирену, была вся обтянута белым шелком, вышитым цветами; прямо против двери в стене было громадное широкое зеркало; причудливой разнообразной формы мягкая мебель была разбросана в изящном беспорядке у стен, по углам и даже посередине уютного гнездышка, пол которого был покрыт мягким ковром. Масса тропических растений и цветов в жардиньерках и вазах наполняли всю комнату нежным ароматом, смешивающимся с каким-то тонким, но одуряющим запахом духов, которыми была пропитана атмосфера остальных комнат.
Рядом с собой в зеркале Ирена увидала князя, близко наклонившегося к ее хорошенькому личику, смотревшего на нее страстным, решительным взглядом, который пугал ее, но вместе с тем и очаровывал, делая ее слабее ребенка.
— Как все это хорошо! — повторила она с широко раскрытыми от удивления глазами.
Князь, воспользовавшись моментом, ловко снял с нее шляпку и накидку.
Она и не заметила, как очутилась в одном платье. В своем простеньком наряде, мягко и красиво обрисовывавшем ее гибкий стан, Ирена была очаровательна.
Довольно низко вырезанный ворот обнаруживал ее грациозную шейку, полуоткрытые рукава показывали белые красивые руки почти до самого локтя.
Вдруг она как бы застыдилась, на глазах ее показались слезы.
Ее охватил инстинктивный страх.
— Что с тобой опять, Рена? — спросил он, впиваясь ласкающим взглядом в ее смущенный взгляд.
— Я… я… не знаю, мне что-то страшно… Где же моя мама?
— Она приедет сюда сегодня или завтра…
— Завтра?.. — испуганно повторила она.
— Ну да, разве тебе скучно со мной? Посмотри, какая ты хорошенькая. — Не дав ей даже ответить, он повел ее к зеркалу.
Ирена взглянула на себя сначала застенчиво, а потом с улыбкой.
Она осталась довольна собой.
Вдруг она вскрикнула от удивления.
На ее шее что-то ослепительно заблестело; это было бриллиантовое ожерелье, надетое и застегнутое незаметно для нее князем.
Ирена остановилась как вкопанная. Она никогда не видала ничего подобного. Она была так ослеплена, что, впрочем, не помешало ей заметить, что шея ее в ожерелье казалась красивее.
Князь продолжал свое дело. Он снял перчатки с рук молодой девушки. Она не сопротивлялась, почти бессознательно спрашивая себя, не сон ли это?
Он надел ей на обнаженные руки два браслета превосходной работы, на одном, тонком, блестел громадный рубин, другой, более широкий, был весь усыпан бриллиантами.
— Теперь к столу! — весело сказал он, отводя силой Ирену от зеркала. — Ты должна хотеть и пить, и есть — ты, наверное, утомилась с дороги?
Она послушно последовала за ним во вторую комнату, где уже был накрыт роскошный завтрак. От поставленных в их отсутствие на стол блюд с изысканными и дорогими кушаньями несся раздражающий аппетит запах.
IV
НЯНЬКА
Частые и довольно продолжительные прогулки Ирены стали, как мы уже знали из ее слов, тревожить ее няньку, хотя Ядвига была далека от каких-либо подозрений, имеющих хотя бы малейшее отношение к действительно происходившему.
Она считала Ирену, по привычке всех нянек, питомцы которых выросли на их глазах, еще совершенным ребенком, и мысль о каких-либо любовных похождениях даже самого невинного свойства, в которых бы играла роль ее "девочка", не укладывалась в голове старой польки. В день последней прогулки ее воспитанницы она как-то инстинктивно стала тревожиться ее отсутствием ранее обыкновенного. Когда же наступило время завтрака, а Ирены все не было, Ядвига положительно испугалась.