Под грифом «Любой ценой»
Шрифт:
– Среди чеченцев много хулиганов, – прищурившись, сказал старший лейтенант и вернул паспорт.
– Не без этого, – согласился с ним Джин. – Но сейчас уже не те времена, когда все решают на «стрелках».
– Вы не подумайте, здесь хорошо относятся ко всем, кроме грузин. Мы помним, как чеченцы воевали в Осетии. Здесь тоже было много из ваших мест.
– Мои земляки были и на другой стороне, – напомнил Джин о Гелаеве, с помощью которого грузинские военные в свое время планировали прорваться к Сухуми.
– Всего хорошего. – Милиционер не стал проверять паспорт Шамана и развернулся к выходу.
– Как всегда, мое лицо ему не понравилось, – констатировал Джин.
Он был на полголовы выше Шамана. Строгий, исподлобья, взгляд, сросшиеся на переносице густые брови и массивный подбородок добавляли свирепости. Немудрено, что, в случае встречи с милицейским нарядом, зачастую именно из-за внешности Джина у всех требовали паспорта. Всего в группе было три чеченца. Гайрбек Куциев, по кличке Габбро, тоже пришел из МВД Чеченской Республики. Как и Джин с Шаманом, он подвергся жесткой проверке. Сейчас, вместе с доктором группы Ринатом Гайнулиным, он обосновался в Кандыге. У них легенда была немного другой. Они разыскивали брата Рината, который якобы уехал месяц назад навестить служившего здесь племянника и пропал. Аналитический отдел использовал для легенды реального человека. Как и Ринат, он был татарин. Следы тридцатилетнего жителя Казани действительно терялись в этих краях. Против него возбудили уголовное дело, так как местные силовики не исключали, что он незаконно пересек границу с Грузией и примкнул к проживающим там радикалам.
Остальная часть группы рассредоточилась по многочисленным курортам и пансионатам.
Джин едва успел умыться и вернуться в комнату, как младший сын хозяина пригласил на завтрак. Они с Шаманом прошли на веранду. Сам домик был намного меньше крыши, которую по периметру придерживали столбы. Здесь стояли несколько столиков. Один был накрыт на троих.
– Проходите! – Из сада по ступенькам поднялся хозяин, на ходу вытирая руки висевшим через плечо полотенцем.
Дождавшись, когда гости усядутся, он устроился напротив Джина и, беря в руку ложку, вздохнул:
– Вы уж не обижайтесь на Дочиа, работа у него такая.
– Это имя участкового? – не сразу понял, о ком речь, Шаман.
– Да, – подтвердил Гызмал.
– Он мингрел? – отправив в рот ломтик лепешки, спросил Джин.
– Как догадался? – оживился хозяин.
– По фамилии.
– Ты прав, – кивнул хозяин. – А вот оперативный сотрудник с ним – абхазец.
– Ладят?
– А как же? – удивленно воскликнул хозяин.
– Мингрелы – это те же грузины, – на всякий случай заметил Шаман.
– Это в России так считают, – возразил хозяин. – Есть разница.
Джин принялся за мамалыгу, обильно политую акутом [1] . Появился подросток, который поставил на середину стола чашку с курицей в аджике.
– Сын? – спросил Джин, когда мальчуган удалился.
– Племянник, – с грустью посмотрев ему вслед, вздохнул хозяин. – Брата моего сын. Погиб еще в начале девяностых. Страшная война была…
– Я слышал, – кивнул Джин, по-хозяйски разламывая руками курицу на части.
1
Кукурузная каша с фасолевым соусом.
– Когда сегодня пришел участковый, вы сказали, будто собираетесь купить здесь гостиницу, – неожиданно сменил тему разговора хозяин.
– Разве нельзя? – Джин стал вытирать руки о лежащее на коленях полотенце.
– Как-то не похоже это на вас, – набравшись смелости, заметил Гызмал.
– Почему? – удивился до этого молчавший Шаман.
– Не мое, конечно, дело, – ответил хозяин. – Может, вы просто решили переждать здесь какие-то проблемы?
– Если так, то выгонишь? – насмешливо прищурился Джин.
Он знал: сейчас, после зимы, до наступления курортного сезона абхазы, жившие за счет туристов из России, будут рады любому квартиранту.
– Нет, почему? – заволновался Гызмал. – Живите сколько хотите. Только имейте в виду, я многое могу. Есть связи. Надо съездить в Грузию – пожалуйста.
– Как это? – переглянулся с Джином Шаман.
– Да просто, – повеселел Гызмал. – У вас на машине российские номера, а я вам достану грузинские и абхазские. В Рухи поехать можно. Только с нашей стороны с абхазскими номерами, а на мосту через Ингури поменяете их на грузинские.
– А как же пограничники? – сделал вид, что удивился, Джин.
– Главное, чтобы документы были в порядке. Скажете, родственники там остались. Вы давно в Россию уехали, вот вернулись проведать. Те, кто в Гальском районе живет, часто ездят туда-сюда. Это у политиков война, простые люди всегда способ найдут, как выживать.
Появившийся племянник убрал со стола чашки. Следом вышла жена Гызмала. Джин уже знал, что ее зовут Наала. Она поздоровалась, вытерла стол. Подросток принес чай.
– Знаете, как переводится мое имя на русский? – разливая чай по чашкам, спросил Гызмал.
– Хитрец, – сказал Шаман и улыбнулся.
– Откуда знаешь? – Лицо Гызмала вытянулось от удивления.
– Так сам рассказал, – покачал головой Джин. – Это все чача.
Елозя спиной по мелкой гальке, Лаша пытался сбросить с себя осетина, но тот продолжал цепко держать его за горло. «И откуда у этого доходяги столько сил?» – с ужасом подумал Лаша. Глаза разъедал дым горевшего сарая, в горле першило. Лаша из последних сил начал работать руками и ногами, отползая назад, пока не уперся теменем в стену. Осетин на мгновение ослабил хватку. Воспользовавшись этим, Лаша выпрямил руки и сел. Однако осетин снова схватил его за горло и надавил сильнее.
– И-иих! – втянул Лаша воздух, понимая, что это конец. Зачем он вошел во двор этого дома?!
Неожиданно асфальт под ним провалился, и он полетел в бездну, теряя сознание, а когда пришел в себя и открыл глаза, оказалось, что он сидит на заваленном штукатуркой и обломками мебели полу, прислонившись спиной к стене. Надетый под спортивную куртку разгрузочный жилет, по карманам которого были рассованы пистолет, нож и магазины к автомату, стеснял дыхание, отчего Лаше и приснилось, что его душат.