Под крылом Ангела
Шрифт:
Весной она устроилась работать. Когда Барбара узнала кем — чуть не упала в обморок, а Павлик расхохотался, что, учитывая его ипохондрическую натуру и вообще редкую расположенность к смеху, говорило само за себя.
Зоя стала кондуктором в троллейбусе очень интересного десятого маршрута. Дело в том, что путь его пролегал через самый центр города, то есть Зоя целыми днями раскатывала по исключительно красивым местам — Невский проспект, набережная, Дворцовый мост, Васильевский остров и обратно в центр. Красота! За два месяца она узнала город так, как при иных обстоятельствах не смогла бы узнать и за годы жизни в нем. Зоя с восторгом делилась впечатлениями с Басей
Павел так тот вообще откровенно насмехался над ней: «Ну, ты, Зойка, даешь! Нет, конечно, кому-то кататься в „Роллс-Ройсе“, а кому-то — на тралике, закон жизни! Все правильно — „Роллс-Ройсов“ на всех не хватит, траликов объективно больше, но непонятно, чему ты радуешься, прямо светишься от счастья!»
Зоя, улыбаясь, отвечала, что город для всех одинаков, смотришь ты на него из окна «Роллс-Ройса» или тралика — неважно. А радуется она потому, что каждый день видит город.
Павлик усмехался — он не любил Петербург и уж точно не находил его красивым: «Унылый, серый, провинциальный, грязный, невозможный, ничуть не похожий на европейскую столицу город! Ну разве что по контрасту с твоим Скотопригоньевском может казаться красоты неземной!»
Зоя смеялась в ответ: «Дурак ты, Павлик, и ничего не понимаешь…»
В общем, те два весенних месяца в десятом троллейбусе она вспоминает как очень хорошее время.
Она уволилась, когда придумала для себя новое место — следующим пунктом в Зоиных поисках стал Эрмитаж. Ей настолько нравилось там бывать, что однажды она всерьез задумалась — а почему бы не устроиться работать, по крайней мере, не придется всякий раз платить за входной билет. И главное — она сможет узнать этот удивительный мир изнутри.
Когда она устраивалась на работу в качестве смотрителя, ей на выбор предложили несколько мест. Можно было выбрать тихий дремотный зал Древнего мира, который рядовому работнику представлялся, вероятно, более удобным вариантом — посетителей там всегда меньше, в иные дни — вообще единицы, сиди себе, посапывай на пару с каменными идолами, они компания нешумная, особо не напрягают. Но Зоя выбрала, пожалуй, одно из самых «хлопотных» мест, популярных и проходных, — залы импрессионистов на третьем этаже, а там, в особенности в весенне-летний период, настоящее столпотворение — смотреть приходится в оба.
«Тебе не скучно? — спрашивала Барбара. — Целый день на одном месте, это ж сдуреть, наверное, можно!»
«Ты что?! — искренне изумлялась Зоя. — Как может быть скучно, когда у меня целый день для радости! Я среди этих картин… А потом, мне интересно наблюдать за людьми! Знаешь, у некоторых такие просветленные лица, когда они входят в зал и видят это чудо! На днях мальчик лет пяти, увидев картину Гогена, застыл перед ней, раскрыв рот. У него даже, представляешь, слюна потекла! Вот настоящий, ненаигранный, восторг! Уж точно — волшебная сила искусства! Знаешь, я где-то слышала историю о том, как дети пришли в театр, а после спектакля у всех стульев были лужицы, потому что малыши описались. Вот это настоящее искусство, понимаешь? И эти картины — они настоящие… А еще во время рабочего дня я часто подхожу к окну и смотрю на площадь. Из моего окна виден Ангел. И я его наблюдаю как бы с другого, чем с твоей крыши, ракурса».
Барбара только вздохнула в ответ: «Чудная ты, Зоя!»
Павел тоже не понимал Зою: «Работу нашла какую-то бабуськинскую! Не спеши, туда ты всегда успеешь! Вот станешь нафталиновой старушкой, тогда и будешь днями напролет беседовать с Ангелом, а пока найди себе что-нибудь такое… Чтобы если уж амбиций нет, так хоть бабло зарабатывать!»
Но что поделаешь — беседы с Ангелом ей были дороже бабла, хотя в какой-то момент она уступила… Нет, не из-за бабла, а скорее из-за мыслей, которые стали нет-нет да появляться: «Что, если Павлик не может меня полюбить из-за того, что я не такая, как все? Он говорит, что я чудачка и в пяти минутах от титула городской сумасшедшей, что ему меня жаль. А все это явно лежит в иной плоскости, чем любовь… Возможно, надо забыть чудачества, закрыть глаза на то, как невыносимо прекрасен город, и просто жить — совершить над собой волевое усилие, начать зарабатывать деньги и постараться, как они говорят, реализоваться».
Именно тогда Барбара предложила ей работу в модельном агентстве. Зоя удивилась: она всегда скептически относилась к своей внешности, тем не менее предложением воспользовалась — чем не сфера для реализации? Да и Павел горячо поддержал эту идею. Кажется, даже взглянул на нее с уважением — надо же, моделька!
Зое с ходу предложили рекламировать косметику и одежду для подростков, объяснив, что у нее подходящее лицо — рисуй что хочешь — плюс фигура в полном соответствии с модельными параметрами.
Ей неплохо платили и отнеслись к ней лояльно, тем не менее Зоя чувствовала себя здесь не так комфортно, как в троллейбусе десятого маршрута. Ей вообще было сложно представить себя в индустрии моды. Не то чтобы этот мир казался ей неправильным, искусственным или нечестным — нет, просто он был не для нее.
Она постаралась принять правила игры, решив, что на какое-то время предоставляет лицо и тело в аренду, не более того. У нее были показы и сессии, но она понимала, что никогда не сможет заниматься этим всерьез. Когда ей предложили поработать за рубежом, она отказалась. Многие из девушек сочли бы этот контракт весьма выгодным, а перед ней даже не встала проблема выбора: «Оставить город, Павлика и уехать куда-то от них? И речи быть не может!»
Барбара пыталась ее направить: «Зоя, у тебя есть все шансы состояться в модельном бизнесе! Ну, посмотри на себя — конфетка, а не девушка! Мир будет у твоих ног, не говоря о каком-то Павлике!»
Бася повторяла, что Зоя должна серьезнее отнестись к этой работе, постараться получить хорошие контракты, а для этого «немного измениться» — начать стильно одеваться, завести полезные знакомства, перестать витать в облаках.
Понимая, что щедрая, великодушная Барбара желает ей только хорошего и хочет помочь бедной провинциальной родственнице, Зоя тем не менее отвергала любые попытки себя переделать: «Я такая, какая есть, и хотела бы позволить себе роскошь остаться собой. Полезные знакомства? Бася, но это пошло и скучно! Контракты? Ну я же не отказываюсь от того, что предлагают, а специально выискивать не умею. Хорошо одеваться? Бася, мне все равно никогда не стать тобой! Все это замечательно: флакончики, платья, дорогая обувь и шелковые платочки, но… Это не мое. Буду самой себе напоминать ворону, сдуру напялившую павлиньи перья!»
Кстати, когда Зоя только приехала в город и познакомилась с Барбарой, та предложила ей подобрать эффектную дорогую одежду и посетить своего стилиста. После недолгого размышления Зоя отказалась. Тогда Барбара захотела подарить ей что-нибудь из своего гардероба и щедро распахнула дверцы шкафа. Зоя заглянула туда, а там смешались все цвета радуги и бренды. Шкаф ну очень уважающей себя женщины. Зоя поняла, что ей при всем желании не дотянуться даже до нижних полок (а желания и нет, как ни странно!), и от подарка отказалась.