Под крылом божественного ветра
Шрифт:
– К тому же ты всегда делал самый вкусный кофе по утрам, так что тем более не честно.
– Это намек? – поиграл я бровями.
– Угу… Зная связи Сью, я перейду ей дорогу только тогда, когда решу свести счеты с жизнью.
Я покровительственно накрыл ее кисть своей:
– Для начала ей надо будет убрать меня. А я сволочь живучая. Все равно, Мари, я не понимаю…
Она задумчиво вздохнула и беззаботно махнула свободной рукой:
– А, не парься. Мне психолог сказал, что в жизни не всегда есть логическое объяснение поступкам. Иногда люди просто их совершают. И всё. Да и Тиль… Ну что он видел до меня? Только работу? Со мной он видел только работу. А вот остался без работы, и ни меня, ни работу видеть больше не хочет. Это его выбор и его решение. Пусть будет так. Возможно, я тоже была где-то не права, может быть я на него чем-то давила или раздражала, может быть мои слова его оскорбляли или еще что-то… Ты же понимаешь, я не могу адекватно оценивать эту ситуацию. Я чувствую себя униженной и оскорбленной, поэтому оправдываюсь и обвиняю. Скорее всего, у Тиля тоже есть ко мне претензии. И он так же чувствует себя униженным и оскорбленным, поэтому оправдывается и обвиняет. Я ведь, Дэн, тоже не пушистая зайка. Мы же спорили, ругались, ссорились. Иногда я его злила и доводила, провоцировала… Уверена, Тилю есть, что мне предъявить. У каждого своя правда, Дэн. Когда он успокоится, ты поговоришь с ним, и он все объяснит. Не волнуйся, со мной всё будет в порядке. Жизнь в любом случае продолжается. Может быть, меня уже ищет мой настоящий мужчина, только из-за Тиля он не мог меня найти. А теперь я свободна и у него есть шанс.
Ну-ну… Только пусть попробует к тебе подойти, я этому «настоящему мужчине» быстро объясню, где выход находится.
И все-таки, чтобы она там не говорила, но я чувствовал ее боль, иногда видел по утрам заплаканные глаза, когда находил время и неожиданно заезжал к ним на чашечку кофе, иногда видел, как она «подвисает», задумываясь о чем-то своем, и даже несколько раз ловил ее тоскливые взгляды на себе. Да, я знаю, что не меня она хотела бы видеть рядом со своими детьми, и было бы логичнее дать ей возможность переболеть в одиночестве, но именно в одиночестве я безумно боялся ее оставить. Я заставлял ее есть по вечерам, придумав «традицию» – семейный ужин, вытаскивал на улицу, чтобы соседи видели – Мари не одна. Я забирал детей на выходные (из-за этого мы вусмерть разругались со Сью, теперь выходные я проводил с детьми и мамой, а Сьюзен с родителями), чтобы Мари могла отдохнуть и поспать. Месяц… Это был самый волшебный месяц в моей жизни. Голова была забита Мари и мальчишками. Я улыбался. Я просто ходил и счастливо улыбался. И никто не мог испортить мне настроение – ни недовольная Сьюзен, которой я врал про навалившуюся работу, репетиции в студии, сочинение новых песен, переговоры, совещания и прочую муть, ни брат, который бесился, когда я начинал капать ему на мозги про детей и про то, что он их бросил, ни даже Тина, которую я вообще уволил. Правда, Тиль попытался за нее вступиться, назвав меня мелочным и мстительным ссыкуном, но мне было все равно. Каждый вечер меня ждали два чудесных мальчугана, ужин и женщина, которая очень старалась улыбаться. А я ждал первого августа, когда смогу перевести ее на новую квартиру, в другой район, откуда мне будет удобнее ездить и на работу, и домой.
– Кто это? – усмехнулся Тиль, закрывая дверь за очередной кандидаткой на должность няни. – Твоя новая секретарша?
Я читал копию рекомендательного письма следующей жертвы моего дотошного внимания.
– Нет, бывший претендент на роль няни для близнецов. – Я смял ее резюме и отправил в корзину. Мутная она какая-то.
– Ммм, а я думал, ты решил перейти на пожилых секретарш, – брат развалился в кресле напротив меня.
– На фиг? Или ты решил обратить свой взор на женщин в возрасте? – Да, вот эту можно посмотреть. Я заглянул в ежедневник и быстро набрал ответ в форме письма.
– Нет, но няню я бы тоже брал помоложе. Очень удобно.
– Ты по делу или как? – оторвался я от монитора.
– По делу.
– Излагай.
– А что, на брата у тебя уже времени нет? – изогнул Тиль бровь и улыбнулся.
– В отличие от брата, я работаю.
– Тяжело жить на два дома?
– Я обязан перед тобой отчитываться?
– Интересно. Сьюзен в курсе?
– А мне нет.
Зазвонил телефон. Это был мой менеджер из агентства по подбору персонала.
– Герр Шенк, можно ли перенести встречу на двадцать шестое июля? Время любое. Фрау Орловски не сможет двадцать пятого числа.
– Окей, давайте двадцать шестого в три. Только пусть не опаздывает.
– Конечно, спасибо большое.
Менеджер быстро распрощалась. Я сделал пометку в ежедневнике и планинге.
– Двадцать шестого в три? – переспросил Тиль, хмурясь. – Вообще-то в этот день у меня свадьба, и мы будем ждать вас со Сьюзен. Хочешь сказать, что ты не пойдешь?
Черт, я совсем забыл!
– Тиль, я с большой радостью приду к тебе на свадьбу… – начал я.
– И я хотел поговорить с тобой по поводу нашего медового месяца, – перебил он. – Я бы хотел, чтобы вы со Сью поехали с нами.
– Тиль…
– Мы планируем провести медовый месяц на Багамах. Чудесное место. Тина уже подобрала нам отель…
– Тиль, я с большой
– Он шикарный,
– радостью приду
– все как ты любишь —
– к тебе на свадьбу,
– полный релакс.
– но я не горю никаким
– К тому же потом мы хотим
– желанием идти
– поехать в Майями на шопинг.
– на свадьбу к Тине.
– Что? – его желваки заходили.
– Что слышал, – смотрел ему в глаза.
– Тебе придется уважать мою жену.
– Кто меня заставит?
– Я.
– Рискни здоровьем.
– Это моя жена, – зашипел он.
– Твоя жена воспитывает твоих детей и нуждается в тебе.
– Моя жена…
– Твоя жена – человек, который был рядом с тобой тринадцать лет, который родил тебе двух сыновей, который…
– Это не мои дети! – сжал он до белизны пальцы.
Я ухмыльнулся.
– Тиль, ты можешь заниматься моральным онанизмом сколько тебе угодно.
– Заткнись!
– Ты можешь сколько угодно строить из себя жертву неудачного аборта.
– Захлопни пасть! – вскочил он.
– Но ты отлично знаешь, что это твои дети. – Я на всякий случай откинулся на спинку и чуть отъехал от стола.
– Не твое дело!
– Моё, Тиль. Это моё дело. Именно поэтому ты отказываешься от экспертизы, потому что тогда придется признать, что ты урод, который заставил голодать своих родных детей. Забыл, как мать билась, когда от нас ушел отец?
– Не трогай мою мать!
Я рассмеялся.
– А чего ты так завелся-то? Плохо спишь ночами? Совесть мучает? Тебе мерещится плач своих голодных детей?
Тиль наконец-то совладал с собой. Он гордо вскинул голову и ядовито улыбнулся.
– А ты, как я вижу, уже подсуетился? Ты же всегда на нее слюни пускал. Даже все твои бабы были на нее похожи. Признайся, дрочил, когда мы трахались? – он игриво подмигнул. – Что ж, лови момент. На моем фоне ты сейчас будешь особенно выгодно смотреться.
– На твоем фоне сейчас кто угодно будет выгодно смотреться, даже Йоахим Кролл1.
Тиль вспыхнул и покрылся красными пятнами. Ноздри гневно раздулись. Глаза заблестели ненавистью. Я смотрел на него покровительственно, с легкой ухмылкой.
– Мне вот только одно не понятно: по какой причине ты так с ней носишься? – сказал он неожиданно спокойно. – Неужели до сих пор любишь? Или просто имеешь на нее виды? Так я не жадный. Помнишь, как ты ею со мной поделился? Помнишь, как подарил великодушно? Так и сказал: «Пользуйся, брат». Так я попользовался. Можешь забирать этот секонд-хенд обратно. Эта старуха мне больше не нужна. Ни она, ни ее выродки. Пользуйся, брат.