Под крылом божественного ветра
Шрифт:
– У них есть еще куча родственников, – шепнул я ей, легко касаясь губами макушки. – И мы не дадим вас в обиду.
Она кивнула и едва слышно произнесла:
– Папы только нету.
– Что значит, нет папы? – ласково протянул я, гордо выпятив грудь. – Ты обижаешь своего мужа и отца своих детей.
Она уткнулась носом мне под мышку.
– Все будет хорошо, Мари, – погладил я ее по плечу. – Не плачь. – Значит, все-таки ждала…
Мама стояла в дверях и наблюдала за нами. Улыбалась нежно. Взглядом позвала к себе. Я осторожно высвободился и пошел за матерью.
– Купи хлеба и хорошего вина. Мы хотим отпраздновать возвращение детей в семью, – попросила она, протягивая мне пакет и деньги.
Я вздохнул и начал обуваться. Мама как-то странно разглядывала меня, словно видела впервые.
– Дэн? – протянула она загадочно.
– Ну? – Я застегнул толстовку, накинул капюшон на голову.
– А когда ты у нас женишься?
Я нервно хохотнул:
– Еще не родилась та женщина, которая способна затащить меня под венец. – Что я больной, жениться на Сьюзен? Она меня за два дня своими истериками так достала, что я домой ехать не хочу!
– Нда? – хитро приподняла она уголки губ.
– Ага.
– Ну-ну.
– Хлеб и вино? – уточнил я.
– Хлеб и вино.
– А близнецам ничего не надо?
– Мы завтра им все купим. На сегодня всё есть.
– И Мари шоколадку надо. А то она совсем раскисла, – сам себе напомнил я.
Мама кивнула и снова загадочно улыбнулась:
– Ты бы поторопился.
– В смысле?
– А то уведут.
– Кого?
– Твою нерожденную женщину.
– Куда?
– Под венец.
– Да ну и черт с ней, – рассмеялся я. – Знаешь, как она меня сегодня достала? Я даже телефон отключил, чтобы она мне не названивала. Мам, а можно я у тебя сегодня переночую, а то Сьюзен не в духе?
Мама закатила глаза и состроила лицо из серии «мой сын – дебил».
– Хлеб и вино, – выставила она меня за дверь.
– И шоколадку для Мари, – сказал я уже обивке. Улыбнулся и добавил: – С орешками. Как она любит.
Глава 4
Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Дэне Шенке —умственно-отсталом дегенерате. Которого надо сдать в лабораторию. Для опытов. Я не видел Марию последние две недели. Я лишь звонил ей каждый день и спрашивал, как она, как дети, как… мама… Я дебил, дебил, дебил! Триста раз дебил! А что я могу сделать? Я сам месяц назад притащил ее к матери, сам перевез ее вещи, сам собрал две детских кроватки… Я не подумал только об одном – как объяснить маме свои вечерние хождения к ней в гости, купание детей, прогулки вдвоем, болтовню с Мари за ужином на маленькой кухоньке, к которой я так привык и с которой я не хочу расставаться. В итоге все остались в плюсе, кроме меня!
Мама, видимо, поставила себе цель откормить невестку. Через месяц Мари хоть и не перестала быть отчаянно тощей, но уже была отдаленно похожа на человека, а не на мумию из гробницы. Она повеселела, начала называть мою мать мамой (хотя все тринадцать лет называла ее не иначе, как Шарлотта), и, кажется, они нашли общий язык. Такие прям подружки… Куда деваться…
Что касается моего любимого младшего брата, то на следующий день после свадьбы Тиль опять проснулся знаменитым. Весь мир смаковал подробности выходки деда, не забывая написать гадости про нашу семью, которая проигнорировала мероприятие в полном составе. По этому поводу, брат со мной разругался в хлам и до сих пор не общается. Причем я по наивности своей думал, что, когда Тиль узнает, как его новоиспеченная жена обошлась с его родными детьми, он все бросит и примчится к матери, на худой конец встанет на защиту любимой женщины. Он и встал. На защиту. Любимой, черт побери, женщины… Закатил мне истерику по поводу испорченный свадьбы, загаженного брачного ложа и интервью в газетах и журналах (которые я не давал!), а когда выяснилось, что ноутбук Тины в полиции, и ей самой теперь угрожает тюремный срок, гневу близнеца не было предела. А дома меня ждала Сьюзен, которая тоже устроила грандиозный скандал по поводу моего трехдневного отсутствия, игнорирования свадьбы брата («я потратила целое состояние, чтобы выглядеть прилично!!!») и отказ от поездки на Багамы («какого черта я накупила столько пляжных платьев?!!»). И окончательно Сью меня добила тем, что запретила брать детей на выходные, позвонила матери, высказалась, потом дозвонилась до Мари и наговорила гадостей ей. Меня это так взбесило… Мы поругались, Сью ушла и мой дом опустел. Я чувствую себя ненужным и всеми забытым. Я один. Совершенно один.
Я лежал на диване, пил пиво и лениво переключал каналы. По телевизору ничего интересного не показывали. Мне было скучно. Надо придумать предлог, чтобы ездить к матери. Вообще я бывал у нее редко, только если проезжал мимо ее дома или специально заезжал по делу. Мы давно жили отдельно, и нам вполне хватало нечастых звонков друг другу. За месяц, точнее за первые его две недели, я зашел к ним раз пять. Мама как-то удивилась, что я зачастил, поэтому… Какой же я идиот, что отвез Мари к матери! Тогда она нуждалась во мне. Я был нужен детям. Она так выматывалась к вечеру, что с благодарностью и радостью принимала мою помощь, а сейчас… Мари сама мне не звонит. Я могу не звонить ей день, два и даже три, но сама она не позвонит. Я не видел ее уже две недели, а она этого, наверное, и не заметила. Я не нужен ей. Совсем не нужен.
– Дэн, привет, – голос Сью в трубке дрожит и срывается.
– Привет, – равнодушно отвечаю я, вытягиваясь на диване и делая глоток пива.
– Что делаешь?
– Лежу.
– Дома?
– А где еще я могу лежать?
– У русской, – с обидой.
Закрываю глаза. Хочется скинуть вызов. Но я немного пьян, а потому благодушен.
– Дэнтомтом! – тут же на одном дыхании тараторит она. – Извини… Я не то имела ввиду.
Не отвечаю. Лень.
– Ты не позвонил мне за месяц ни разу. Неужели я так мало значу для тебя?
Молчу. Весь этот месяц мне не хватало секса и Мари. Я даже не знаю, по чему скучал больше.
Сью грустно вздыхает в трубку.
– Можно я приеду?
– Зачем?
– Там остались мои вещи…
Пожимаю плечами и киваю. Если остались вещи… Думай, Дэн, как сделать так, чтобы твои частые визиты к матери не выглядели подозрительно? С другой стороны – зачем мне Мари? Она мне даже не звонит…
Я не очень помнил, как вечером пришла Сьюзен. Не помнил, как оказался с ней в постели. И совсем ничего не понял, когда проснулся, собственнически водрузив руку на ее грудь. Сью лениво потянулась, сонно зажмурилась и наугад чмокнула меня в нос.
– Сделать тебе кофе, милый? – промурлыкала.
Я вытер влажный след от ее поцелуя и кивнул. Мы что ли помирились?
– Ты, правда, так скучал по мне? – спросила она через плечо, облачая тонкую фигурку в легкий халатик.
Я закрыл глаза, откинул голову на подушку и выдохнул.
– Да, – соврал хрипло. Не хочу быть одиноким.
Сью суетилась вокруг меня на террасе. Я вытянулся в кресле на солнышке и курил.
Лениво шевелиться.
Лениво думать.
Говорить.
Смотреть.
– Дэн, я хочу извиниться за то, что наговорила тебе в тот раз. Ты, конечно же, прав. Мари – член твоей семьи, бывшая подруга твоего брата, мать его детей, и если ты решил не бросать ее в беде, то это очень благородно с твоей стороны. Я, к сожалению, для тебя никто и считаться с моим мнением не обязательно.
Я посмотрел в голубое небо с белыми барашками облаков и медленно выдохнул. Так, секса я пока не захочу, а вот…
– Не надо делать такое лицо, Дэн. Я все понимаю. Если ты считаешь, что Мари и ее дети нуждаются в опеке, кто я такая, чтобы мешать тебе заниматься благотворительностью? Просто может быть нам втроем обсудить, как лучше поступить в такой ситуации? Скажем, ты мог бы брать детей только на субботу или воскресенье? Когда они станут постарше, мы могли бы ездить с ними… в зоопарк, например, или в парк аттракционов.