Под куполом
Шрифт:
— Прямо сейчас? Сразу ясно, что в городе ты новичок. Я слышал то же самое о Большом Джиме все десять тысяч или сколько там лет, которые он правит этим городом. Он предлагает людям отваливать или просит проявить терпение. «На благо города», — говорит Ренни. Это номер один в его хит-параде. Городское собрание, проведенное в марте, — насмешка. Одобрить строительство новой канализационной системы? Сожалею, город не может позволить себе повышение налогов. Создать новую коммерческую зону? Отличная идея, городу нужен дополнительный доход, но подождем, когда «Уол-март» построит магазин на Сто семнадцатом. Исследование «Окружающая среда в маленьких городах», проведенное Университетом Мэна, говорит о том, что в Честерском пруду слишком много сточных вод? Члены городского управления предлагают провести «круглый стол»,
— Разумеется, считаю. — Барби несколько удивил такой эмоциональный взрыв.
Расти смотрел на землю, сунув руки в задние карманы. Потом вскинул глаза.
— Как я понимаю, президент предложил тебе взять власть. Я думаю, самое время это сделать.
— Есть такая идея. — Барби улыбнулся. — Да только… у Ренни и Сандерса есть полиция. А где моя?
Прежде чем Расти успел ответить, зазвонил его мобильник. Он раскрыл его, посмотрел на экран.
— Линда? Что случилось?.. Хорошо, я понимаю. Если ты уверена, что теперь они в порядке. И ты точно знаешь, что это Джуди? Не Джанель?.. Я думаю, это действительно хорошие новости. Утром я видел двух других детей — у них тоже случились кратковременные припадки, которые быстро прошли. Ко мне их привели после припадков, и они прекрасно себя чувствовали. Мне три раза звонили по тому же поводу. Один раз звонили Джинни. Вероятно, это побочный эффект воздействия той силы, что создает Купол. — Расти какое-то время слушал жену. — Потому что не было никакой возможности. — Фразу эту он произнес терпеливым, исключающим даже намек на конфронтацию тоном. Барби без труда сформулировал вопрос, заданный Расти: Весь день у детей припадки, а ты говоришь мне это только теперь? — Ты их заберешь? — Расти опять обратился в слух. — Ладно. Это хорошо. Если заметишь что-то неладное, звони немедленно. Я тут же прибегу. И Одри обязательно должна находиться при них. Да, конечно. И я тебя люблю. — Он прицепил мобильник к ремню и провел руками по волосам, на мгновение сощурившись, как китаец. — Ох, Иисус ты наш Христос!
— Одри — это кто?
— Наш золотистый ретривер.
— Расскажи мне об этих припадках.
Расти рассказал, не опустив и слов Джанни о Хэллоуине и Джуди — о розовых звездах.
— Сын Динсморов тоже что-то говорил о Хэллоуине.
— Это точно.
— А другие дети? Они что-нибудь говорили о Хэллоуине или розовых звездах?
— Родители, с которыми я сегодня виделся, говорили мне, что во время припадка дети что-то бормотали, но они слишком перепугались, чтобы обращать внимание на слова.
— Сами дети ничего не помнят?
— Сами дети не помнят и о припадках.
— Это нормально?
— Это не анормально.
— Могла ваша дочь копировать старшую? Может… ну, не знаю… чтобы привлечь к себе внимание?
Расти такой вариант не рассматривал… просто не успел. Теперь обдумал.
— Возможно, но маловероятно. — Он указал на древний счетчик Гейгера в мешке: — Ты собираешься поработать с ним?
— Не я. Это собственность города, а местные власти не очень-то меня любят. Не хочу, чтобы меня с ним поймали. — Он протянул пакет Расти.
— Не могу. Сейчас слишком занят.
— Я знаю, — кивнул Барби и объяснил, чего он хочет от Расти.
Последний слушал внимательно, не скрывая улыбки.
— Хорошо. Меня это устроит. А чем займешься ты, пока я буду у тебя на побегушках?
— Приготовлением обеда в «Эглантерии». Сегодня у нас «Цыпленок от Барбары». Хочешь, чтобы я прислал пару порций в больницу?
— Еще бы!
2
Прежде чем вернуться в «Кэтрин Рассел», Расти завернул в редакцию «Демократа» и передал счетчик Гейгера Джулии Шамуэй.
Она выслушала инструкции Барбары, чуть улыбаясь.
— Этот человек знает, кому и что поручать. Тут надо отдать ему должное. С удовольствием все сделаю.
Расти подумал, что надо бы предупредить Джулию об осторожности — мало ли кто мог увидеть у нее счетчик Гейгера, — но понял, что такой необходимости нет. Пакет уже исчез в нише между тумбами ее стола.
Направляясь к больнице, Расти позвонил Джинни Томлинсон
— Маленький мальчик Джимми Уикер. Звонил его дедушка Билл Уикер. — Расти его знал. Билл приносил почту. — Он сидел с мальчиком, потому что его мать поехала в «Бензин и бакалею». Оказывается, Джонни Карверу хватило наглости поднять цену на бензин до одиннадцати долларов за галлон. Одиннадцати! — Расти терпеливо выслушал, думая, что мог бы поговорить об этом с Джинни лицом к лицу, поскольку практически уже дошел до больницы. Когда она закончила сокрушаться, спросил, не говорил ли чего Джимми во время припадка? — Да, говорил. Билл сказал, что много. Кажется, что-то о розовых звездах. Или о Хэллоуине. А может, я путаю с тем, что говорил Рори Динсмор после того выстрела. Люди это обсуждали.
Разумеется, обсуждали, подумал Расти. И снова будут обсуждать, если узнают то, что знаю я. А они скорее всего узнают.
— Хорошо. Спасибо, Джинни.
— Когда возвращаешься, Красный Всадник? [109]
— Почти вернулся.
— Хорошо. Потому что у нас новая пациентка. Сэмми Буши. Ее изнасиловали. — Расти застонал. — Дальше — больше. Ее привезла Пайпер Либби. Я не смогла узнать у Сэмми имен насильников, но, думаю, Пайпер это удалось. Она вылетела отсюда, словно волосы горели, а зад… — Пауза. Джинни зевнула так, что услышал Расти. — А зад только занялся.
109
Популярный герой комиксов, радиопередач, фильмов и телефильмов. Джинни, вероятно, цитирует название фильма.
— Джинни, любовь моя, когда ты в последний раз спала?
— Я в норме.
— Иди домой.
— Ты шутишь? — В голосе слышался ужас.
— Нет. Иди домой. Поспи. И не ставь будильник. — Тут его осенило. — Но по пути загляни в «Эглантерию». Сможешь? У них сегодня цыпленок. Я слышал из надежного источника.
— Эту Буши…
— Я буду в ее палате через пять минут. А ты бери ноги в руки — и вперед.
Он закрыл мобильник, прежде чем Джинни снова запротестовала.
3
Большой Джим Ренни чувствовал себя на удивление хорошо для человека, который прошлой ночью совершил убийство. Отчасти потому, что он не считал случившееся убийством, как не считал убийством смерть своей жены. Ее свел в могилу рак. Неоперабельный. Да, возможно, в последнюю неделю он давал ей слишком много обезболивающих таблеток, а в самом конце ему пришлось помочь супруге уйти, положив подушку на лицо (но легко, очень легко, замедлив ее дыхание и передав ее в руки Иисуса). Но сделал он это из любви и доброты. Конечно, с преподобным Коггинсом все вышло иначе, более грубо — что Ренни признавал, — но проповедник просто пер напролом. Не мог поставить благополучие города выше своего собственного.
— Что ж, этим вечером он обедает с Христом. — Большой Джим вздохнул. — Ростбиф, пюре с подливой, яблочный пирог на десерт. — Сам он ел большую тарелку фетучини «Альфредо», спасибо компании «Стоуфферс». Он понимал, что холестерина в этой тарелке очень даже много, но мог не тревожиться, что доктор Хаскел укажет ему на это. — Я пережил тебя, старая какашка, — сообщил Большой Джим пустому кабинету и добродушно рассмеялся. Тарелка с макаронами и стакан с молоком (алкоголь Большой Джим Ренни не употреблял) стояли на его письменном столе. Он часто ел в кабинете и не видел необходимости менять заведенный порядок только потому, что Лестер Коггинс нашел здесь свою смерть. А кроме того, комната блестела чистотой. Да, он понимал, что команда экспертов, вроде тех, что показывали по телевизору, смогла бы найти достаточно следов крови с помощью люминола, и особой подсветки, и других штучек, но никого из этих людей в обозримом будущем Большой Джим здесь не ждал. Что же касается Пита Рэндолфа… сама идея, что тот мог провести хоть какое-то расследование, представлялась нелепой. Что возьмешь с идиота? — Но, — тон, с которым Большой Джим обращался к пустой комнате, стал нравоучительным, — он мой идиот.