Под куполом
Шрифт:
Он ощупал генератор в поисках кнопки-стартера, нашел, нажал. Ничего не изменилось. И внезапно воздух в комнате загустел.
Я нажал не на ту кнопку, ничего больше.
Он знал, что это не так, но верил в обратное, потому что очень хотелось верить. Подул на пальцы, как делают некоторые игроки в надежде разогреть холодную пару костей. Потом вновь принялся ощупывать генератор, снова нашел кнопку-стартер.
— Господи, это Твой слуга, Джеймс Ренни. Пожалуйста, позволь этой трехнутой рухляди завестись. Я прошу во имя Твоего Сына, Иисуса Христа.
Он
Ничего.
Ренни сидел в темноте, опустив ноги в хранилище баллонов, стараясь подавить панику, которая готовилась наброситься на него и сожрать живьем. Следовало хорошенько подумать. Другого способа выжить не было. Но так трудно собраться с мыслями, когда вокруг темень, а сердце готово отказать в любую минуту.
А что самое худшее? Все, что он сделал, все, ради чего работал тридцать лет, казалось теперь чем-то совершенно нереальным. Как и люди по другую сторону Купола. Они ходили, разговаривали, ездили на автомобилях, даже летали на самолетах и вертолетах. Но все это к реальной жизни, жизни под Куполом, не имело никакого отношения.
Возьми себя в руки. Раз Бог не помогает тебе, помоги себе сам.
Ладно. Первая задача — свет. Подойдут и спички. Что-то обязательно найдется на полках в соседней комнате. Он будет все ощупывать — медленно, методично, — пока не найдет. А потом он отыщет аккумуляторную батарею для генератора. Батареи есть, он в этом уверен, потому что ему нужен генератор. Без генератора он умрет.
Допустим, ты запустишь генератор? Что произойдет после того, как закончится пропан?
Да ладно, что-нибудь переменится. Он не собирался здесь умирать. Ростбиф с Иисусом? Эту трапезу он мог и пропустить. Если его не посадят во главу стола, ему там вообще нечего делать.
Эта мысль вызвала у него смех. Медленно и осторожно он двинулся к двери, которая вела в большую комнату. Вытянул руки перед собой, как слепец. Через несколько шагов добрался до стены. Пошел направо, касаясь стены кончиками пальцев, и… ага! Пустота. Дверной проем. Хорошо.
Он миновал его, двигаясь более уверенно, несмотря на темноту. Эту комнату Ренни помнил хорошо: полки с каждой стороны, диван впереди…
Он споткнулся об этого ёханого мальчишку и упал. Ударился лбом об пол и закричал — больше от удивления и ярости, чем от боли, потому что ковер смягчил удар. Но, Господи, между ногами оказалась рука мертвеца. И она вроде бы ухватила его за яйца.
Большой Джим поднялся на колени. Пополз вперед, вновь ударился головой, на этот раз о диван. Снова вскрикнул, залез на диван, подтянул ноги, как человек, сидя на плоту, вытаскивает ноги из воды, осознав, что вокруг полно акул.
Лежал, дрожа всем телом, говоря себе, что надо успокоиться, он должен успокоиться, а то допрыгается до инфаркта.
«Когда вы чувствуете аритмию, вам нужно сосредоточиться на себе и делать долгие, глубокие вдохи», — сказал ему хипповый доктор. Тогда Большой Джим подумал, что это муть, но теперь — раз уж верапамила нет — не оставалось ничего другого, как попробовать.
И вроде бы сработало. Через двадцать глубоких вдохов и медленных, долгих выдохов
Кто-то здесь дышал.
Да, конечно. Я здесь дышу.
И однако у него сложилось ощущение, что он слышал еще чье-то дыхание. Причем не одного человека. Нескольких. И вроде бы Ренни знал, что они за люди.
Это нелепо.
Да, но один из дышавших стоял за диваном. Второй — в углу. Третий — в трех футах перед диваном.
Нет! Прекрати немедленно!
Бренда Перкинс за диваном. Лестер Коггинс в углу, со сломанной, отвисшей челюстью.
А перед диваном…
— Нет! — вырвалось у Большого Джима. — Это ерунда. Это чушь!
Он закрыл глаза и попытался сосредоточиться на долгих вдохах и выдохах.
«У тебя здесь хорошо пахнет, папа, — обратился к нему стоящий перед диваном Младший. — Совсем как в кладовой. Пахнет моими подружками».
Большой Джим закричал.
«Помоги мне, брат, — заговорил лежащий на полу Картер. — Он сильно порезал меня. И застрелил».
— Хватит, — прошептал Большой Джим. — Я ничего этого не слышу, так что хватит. Я считаю вдохи. Я успокаиваю свое сердце.
«Бумаги все еще у меня, — заверила его Бренда Перкинс. — И множество копий. Скоро они будут развешаны по всем телеграфным столбам города, как Джулия сделала с последним номером газеты. Будь уверен, испытаешь ты наказание за грех твой, которое настигнет тебя. Книга «Числа», глава тридцать вторая».
— Тебя здесь нет!
Но что-то — по ощущениям, палец — прошлось по его щеке.
Большой Джим закричал снова. Атомное убежище заполняли мертвецы, которые без труда дышали спертым воздухом и легко двигались. Даже в темноте он мог разглядеть их бледные лица. Мог видеть глаза своего умершего сына.
Большой Джим вскочил с дивана, принялся молотить черный воздух кулаками:
— Пошли прочь! Все пошли от меня прочь!
Он бросился к лестнице, споткнулся о нижнюю ступеньку. На этот раз ковер удар не смягчил. В глаза закапала кровь. Мертвая рука погладила его по затылку.
«Ты меня убил». — Только со сломанной челюстью у Лестера Коггинса получилось: Ы-ы-ы ме-е-е у-у-у.
Большой Джим взбежал по лестнице и навалился на дверь своим немалым весом. Она открылась, отталкивая обгоревшие доски и свалившиеся кирпичи. Открылась достаточно широко, чтобы Большой Джим смог в нее протиснуться.