Под личиной
Шрифт:
Мама!!! Юноша едва не вскричал от безумной радости, увидев знакомое лицо. Ему показалось, что она спит.
В палате больше никого не было, только на экранах каких-то приборов, установленных возле стены у кровати матери, вычерчивались светящиеся ломаные кривые.
Форточка была приоткрыта, и Андрей, подтянувшись на руках, ужом проскользнул через нее внутрь палаты.
Он хотел сразу броситься к матери, но предусмотрительность, эта сестра осторожности, заставила его открыть окно,
Справившись с непослушными шпингалетами, Андрей подошел к матери. Она дышала ровно, но, присмотревшись, юноша почувствовал, как его сердце облилось кровью – ее лицо было сплошь в синяках и ссадинах.
Убью, всех убью! Дикая ненависть на Самурая и его бандитов на мгновение помутила разум Андрея. Он даже заскрипел зубами.
И тут мать открыла глаза. Она глядела в потолок ничего не выражающим взглядом, не замечая склонившегося над нею сына. Наверное, мать все еще была под действием лекарств.
– Мама, мама! – позвал ее Андрей. – Мама, это я. Ты меня не узнаешь? Мама…
Какая-то искра промелькнула в пустых глазах матери; она шевельнулась, наморщила лоб, словно что-то припоминая, а затем перевела взгляд на Андрея. Он в это время заплакал.
– Сынок… – Ее губы были непослушными, но бледное лицо вдруг порозовело, ожило. – Ты…
– Мама, я пришел, я здесь. Я… я тебя люблю.
– Слава… тебе… Господи, он жив… – Мать говорила медленно, запинаясь.
– Конечно, жив. Что со мною станется?
– Они спрашивали… где ты, били меня…
– Мама, это им не сойдет с рук. Клянусь!
Слезы на щеках юноши высохли в один миг, и в потемневших глазах вспыхнула безумная ярость. Они умрут, все умрут!
Мать сделала движение, словно пытаясь встать.
– Не нужно, сынок… Не трогай их. Это бандиты. – Ее голос зазвучал тверже. – Если с тобой… что-нибудь случится, я этого не переживу…
– Мама, они от нас не отстанут. Ты их не знаешь.
– Как ты мог с ними связаться? Я ведь просила тебя…
– Я ни в чем перед ними не виноват. И с ними я даже не думал связываться. Поверь мне. Честное слово! Так вышло…
– Я тебе верю. Но лучше отойди в сторону. Подожди, пока я выздоровею… а потом мы уедем из этого города.
– Мама!..
– Прошу тебя, не спорь. Так будет лучше. Я знаю. Потерпи.
– Хорошо, ма, будет, как ты скажешь, – покорно ответил Андрей. – Только быстрей выздоравливай. Завтра я принесу тебе чего-нибудь поесть. Но… – Он запнулся.
– Что значит твое "но"?
– Врачи не пускают меня в палату, – соврал Андрей. – Я влез через окно. Поэтому, некоторое время мы не сможем видеться. – И тут же он поспешил добавить: – До тех пор, пока ты будешь в реанимации.
– Пиши мне записки. Каждый день. Ладно?
– Обязательно, – с некоторым сомнением ответил Андрей.
Мать помолчала, пристально вглядываясь в лицо сына.
– Как ты похож на отца…
Ее глаза наполнились слезами.
Юноша нахмурился. Эта тема в их семье была запретной. Когда Андрей подрос и стал кое-что соображать, он однажды спросил у матери, где его отец. Она ответила коротко – погиб.
И больше никаких объяснений. Словно все, что касалось отца, было тайной за семью печатями. Скорее всего, так оно и было.
Иногда мать открывала старенькую шкатулку, где находились разные безделушки, и надолго застывала в полной неподвижности, перебирая недорогие вещицы, как бусинки четок. Похоже, это были подарки отца.
В такие моменты Андрей старался оставить ее одну, потому что мать, обычно, твердая, несгибаемая женщина, с которой в любых ситуациях трудно было выжать даже слезинку, начинала беззвучно плакать.
Видимо, ее одолевали печальные воспоминания.
И еще одно обстоятельство удивляло и поражало Андрея – у них не было фотографии отца.
– Мама, прости, если я что-то не то говорю… но кто мой отец?
– Это долгий разговор… – устало ответила мать. – Мы еще поговорим об этом. После…
– Он… нас бросил?
– Нет! Я любила его. И он меня тоже… – Она судорожно сглотнула слюну. – Я расскажу тебе, ты должен все знать. Потом…
Андрей молча кивнул. Он ругал себя последними словами. Зачем было спрашивать об отце? Мать и так слаба, ей лишние волнения вредны.
– Мама, я пойду, – сказал он и поцеловал ее в сухие, обветренные губы. – Нельзя, чтобы меня здесь увидели.
– Иди…
Мать глядела на него с такой любовью, что глаза Андрея вновь увлажнились. Прикусив нижнюю губу, чтобы не расплакаться, он направился к окну.
И в этот миг дверь палаты отворилась, и на пороге встал кряжистый мужчина в слишком маленьком для него халате, наброшенном на массивные плечи.
Андрей узнал его сразу. Это был участковый Хвостов.
Волкодав
Марье я позвонил уже из дому.
– Ну как там дела? – спросил я небрежным тоном.
Таким нехитрым способом я хотел замаскировать возбужденное состояние, которое не покидало меня с того момента, когда я увидел "джип" бандитов возле крематория.
Марья всегда чувствовала все нюансы моего настроения, а потому я не хотел, чтобы она встревожилась.
Интересно, у всех женщин такое тонкое чутье или этим отличалась только моя секретарша?
Конечно же, провести Марью мне не удалось.