Под маскои? ангела
Шрифт:
Оставив без ответа пожелание доброго утра от девушки-администратора, я пронеслась мимо ресепшена и выпорхнула на улицу.
Кто-то точно подстрелил меня — я невольно упала на колени, сгибаясь от бессилия, прижимая руки к груди, где стремительно разверзалась черная дыра. Его машины не было на месте. Он просто уехал, не оставил даже записки, ничего. Исчез, будто его никогда и не было. Будто мне мой ангел только приснился.
Мой взгляд от безнадеги продолжал скользить по округе, пока все передо мной не застелила пелена слез. Наплевать, что села прямо на пороге, где каждый
Ни на секунду не засомневалась в том, что происходящее не сон, а реальность. Плитка подо мной казалась ледяной, а лучи солнца настолько беспощадными, что жгли кожу раскаленным железом. А воздух… я за каждый вдох старалась наполнить им легкие, но его попросту не было. Нигде. Я пыталась дышать, точно рыба, выброшенная на берег. Кашляла, задыхалась, чувствуя, как легкие горят огнем.
— Девушка, девушка, вы что?! — чьи-то женские руки попробовали меня подхватить и поднять, но я раздраженно их откинула. Пошатнулась и чуть не хлопнулась плашмя на порог — меня сзади удержали. Кто-то присел передо мной и тыкнул под нос нечто столь остро вонючее, что мой желудок вмиг сжался до размеров кулачка и подскочил к горлу. Прижав ладони ко рту, мокрому от слез, попыталась сама встать, но ничего не вышло.
Всего за несколько секунд я точно стала тяжелобольным человеком.
— Леонид Васильевич оставил вам конверт на ресепшене.
Эти слова, будто глоток свежего воздуха, привели меня в чувство. Я поднялась, воспользовавшись помощью уже знакомой мне официантки, и ощутила мучительный стыд за свое поведение. Рассыпалась в извинениях, вытирая слезы.
Спотыкаясь и еще нетвердо держась на ногах, попыталась скорее дойти до ресепшена и дрожащими руками взяла протянутый мне администратором конверт.
— Может, вам что-то принести в номер? — окликнула меня официантка, когда я уже собралась идти к себе. Хотелось скорее открыть конверт. Он был запечатанным и подозрительно толстым.
— Нет, ничего не нужно.
Все, что мне нужно, это убедиться в том, что Лео просто пришлось куда-то срочно уехать и он скоро вернется.
В номере я сразу же упала на кровать и нервно принялась отрывать от конверта тонкую полоску бумаги. Только он открылся, высыпала содержимое прямо на постель.
Купюры… десятки пятитысячных банкнот. И среди них ничего. Отчаянно раскидывая их по белой простыне, я до последнего надеялась, что найду хоть маленькую записочку.
Но я не нашла ничего. Значит ли это, что я должна догадаться обо всем сама? И что это? Плата за разбитое сердце или щедрое спасибо за проведенную вместе ночь?
Подонок. Я была права. Я, черт подери, была на все сто процентов права! Он получил то, что хотел, и решил заполнить разверзнувшуюся внутри меня дыру этими треклятыми бумажками!
От бурлящей злости я беспощадно сжала несколько купюр и швырнула их прочь. Кожа на руках начала багроветь, внутри ощутилось разгорающееся пламя. Хотелось сжечь им все вокруг!
Испугавшись,
Мне никогда не было так больно. Ощущение жизни меня уже покинуло, и, казалось, вот-вот израненное сердце сделает последний удар — и я наконец-то отправлюсь туда, где больше не будет боли. Где будет легко и свободно. Где я, возможно, стану чьим-то ангелом…
Глава 26. Лео
— Мартин, мне срочно нужна твоя помощь. Вы еще не уехали домой?
— Нет, но после обеда собираемся выезжать. Что случилось?
— Ты можешь отправить в гостиницу несколько человек, чтобы они забрали Майю?
Тишина в трубке, после чего вполне логичный вопрос:
— А ты сейчас где?
Видимо, в подобном состоянии вести машину и говорить по телефону было не лучшей идеей. Я плохо вошел в поворот и едва не столкнулся с грузовиком. Какое-то гадкое чувство рвало душу в клочья, руки дрожали, как у алкоголика. Концентрации ноль. Я прижался к обочине, заглушил мотор, чтобы не наломать еще больше дров. Гибель в автомобильной аварии вряд ли мне грозит, но незачем подвергать опасности других.
— Лёня, твою мать. Я жду ответ на вопрос.
— Я на подъезде к городу.
Тяжелый вздох.
— Что за чертовщина между вами творится?
Если бы я сам знал ответ… Если бы я нашел определение тому, что со мной и с ней происходит, то, возможно, избавился бы от дрожи в руках. Правильный диагноз — половина лечения.
— Некогда об этом говорить. Она осталась одна в гостинице и надо, чтобы ее скорее кто-то из наших забрал.
— Вменяема?
— Когда я уехал, она еще спала.
Чудовищно хотелось стиснуть виски до боли — так сильно, чтобы голова наконец-то перестала взрываться. Сотни, тысячи гребаных, противоречивых мыслей плодились и плодились.
Я сейчас чокнусь.
Перед глазами, как назло, застыла безмятежная картина предрассветного утра, когда я, собрав все вещи, напоследок обернулся перед уходом и задержал взгляд на спящей Майе, сбросившей с себя одеяло аж до бедер. Волосы разметались по подушке, одна рука вытянулась в сторону, точно пыталась дотянуться до меня. Обнаженная, прекрасная и моя. Вот кто настоящий ангел, вовсе не я.
Меня по привычке, как и сотни раз прежде, перемкнуло этой ночью. Свою миссию я закончил — полностью изменил Майе жизнь, получил свой заслуженный бонус. И теперь больше не хотел ее. Не мог находиться рядом. Но уйти было дьявольски тяжело, как никогда.
Как это, черт побери, назвать?! Я себя спрашивал миллионы раз, ни на секунду не мог уснуть этой ночью. Лежал рядом, смотрел, как она безмятежно спит… И чувствовал, как меня дико трясет внутри, будто выпил три литра кофе и залил это все бутылкой виски. Ни разу во время гонок ничего подобного не испытывал. Хотелось к ней прикоснуться, прижать к мягкой, нежной коже ладонь — и отдернуть руку, точно от кипятка.