Под маской моего мужа

Рам Янка

Недалеко от дома выпускаю Базиля на травку сделать свои дела. Побаиваясь пространства, он трётся у моих ног. И мы минут двадцать гуляем с ним. В душе у меня щемит, там глубоко внутри я всё-таки надеюсь, что Роман успеет появиться, остановить меня и как-то объясниться. Как-то так, чтобы я смогла простить его за происходящее и остаться с ним.

Этого не будет. Но сердцу не прикажешь, оно надеется.

У дороги припарковано такси. Так и не дождавшись, я засовываю Базиля в переноску и прошу таксиста отвезти меня к отцу домой. Нет, я не планирую

жить там. Но меня туда очень тянет сейчас. Там есть капелька моего родного, что даёт мне чувство «дома».

Открывает мне удивлённый дворецкий.

В дом я не проходить не хочу и сдержанно улыбаюсь ему:

— Немного посижу в саду…

Рита перекроила здесь абсолютно всё. Но дальняя часть маленького сада ещё не тронута, и там скамеечка, на которой любила читать мама. Мне туда.

Вытащив Базиля на травку, я улетаю в детство. Помню, как раскрасневшаяся, возбуждённая мама привезла мне точно такого же маленького щенка. И вручила его прямо здесь, у этой скамеечки. Мне было тогда лет восемь-девять. Это был один из самых счастливых дней в моей жизни. И мама была тогда очень радостная и весёлая, вся воздушная… Играла вместе со мной с этим щенком. И сейчас я смотрю, как маленький шарпей изучающе нюхает траву, неуклюже пригибая её лапой, и… улетаю в те ощущения. Ложусь спиной на лавочку, закрывая глаза от слепящего утреннего солнца, и забываю обо всём.

Кажется, что мама сейчас сядет в моих ногах и погладит по согнутой, вечно разбитой коленке.

И я даже слышу, как она подходит, и чувствую, как садится. Но по коленке не гладит. Потому что это не мама.

— Доброе утро, Лера.

— Привет…

Это отец. Отец… никогда не был ласковым. Ни с мамой, ни со мной. Может, он и любил как-то там по-своему. Но через прикосновение свои чувства не выражал никогда. Никогда я не летала у него в руках к небу, как мои сверстницы в руках своих отцов. Никогда не сидела у него на коленях. Не целовала за подарки. Отец не про это. Может, я и в Романа своего влюбилась так категорично и сразу насквозь, потому что он казался его противоположностью. Столько ласки и тактильного внимания я не получала никогда в жизни. И для моей оголодавшей психики это было как манна небесная!

Как любовь устроена у отца, я до сих пор не могу разобраться.

— Пап…

— М?

— Ты любишь кого-нибудь?

— В смысле?

— Нуу… Вот ты говорил, что любил маму.

— Любил.

— Как ты это чувствовал? Как выражал?

— О чём ты? Почему спрашиваешь?

— Как мама понимала, что ты её любишь?

— Я это говорил иногда.

— И всё?

— Я… — задумчиво замолкает. — Я женился. Это разве не показатель?

— Ты и на Рите женился. Но я не чувствую, что ты её любишь. Страсть — да… Любовь… нет.

— Лера, страсть — это и есть любовь для мужчины.

— Да?.. Тогда это ужасно.

— Почему?

— Это значит, что ты не любишь и никогда не любил меня.

— Это не так. Прости за собаку. Но она действительно была больна. Это было опасно для тебя.

Я позаботился о твоей безопасности. Ты была уже взрослым ребёнком и должна была понять.

Не хочу про это ничего слушать. Это я простить не смогу. Такое нельзя простить.

— Что такое твоя любовь ко мне? Если исключить страсть.

— Это забота о твоём благополучии, Лера.

— И всё?

— Мм… Неравнодушие к тому, что у тебя происходит?

Это звучит скорее как вопрос, чем как утверждение.

— Это не тест, пап.

— А что это?

— Попытка понять мужчин.

— Что-то случилось?

— Да… — признаюсь я, не открывая глаз. — Да, случилось.

— Я могу помочь?

— Нет, не можешь.

— Расскажи…

— Возможно, я развожусь.

— Возможно? Почему?

— Потому что больше не хочу жить с этим человеком.

— Мм… И всё? — настороженно.

— Нет, не всё. Ты будешь дедом.

— В каком смысле? — растерянно.

— Я беременна, пап. В каком же ещё смысле?!

Тишина… Гнетущая, вязкая, опасная…

Нет, я, конечно, не думала, что он будет танцевать от восторга. Ведь к внуку нельзя испытать страсть. Но тем не менее… До моего брака с Романом он несколько раз говорил о том, что хочет внука.

Присаживаюсь, открывая глаза. В нескольких шагах от нас — Рита.

Не хотела я, чтобы она знала! Но чего уж теперь…

На лице Риты шок повыразительнее отцовского. Переглядываются.

— Не надо столько трагизма. У меня всё нормально. И на вашу поддержку я не претендую. Я справлюсь сама. Просто ты говорил, что хочешь внука. Вот… думала, поделюсь радостью. Ну а нет, так нет.

Встаю со скамейки.

— Ладно, поехала я.

— Села! — рявкает отец, подскакивая с лавки следом. — Села, Лера. Никуда ты не поедешь.

Они снова многозначительно переглядываются.

— Лера, ты должна избавиться от этого ребёнка, — выдыхает нервно отец.

— Что?!

— Дам!! — рявкает недовольно Рита. — Ты с ума сошёл? Ты что несёшь?! — с гневным прищуром смотрит на него. — Остынь…

И мне даже удивительно, что она так резко и решительно пошла наперекор отцу, заступаясь за меня.

— Лерочка… — подхватывает Рита меня за талию, отводя от отца. — Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — растерянно иду рядом с ней.

— Какой срок?

— Да не знаю. Маленький ещё срок.

— Всё будет хорошо. Отца не слушай. Это он в шоке. Я с ним поговорю…

Удивительно! Может, у неё какая-то личная история с беременностью? Ожесточаются же женщины из-за чего-то? Может, Рита не всегда была такой сукой?

— Там Базиль… — останавливаюсь я.

— Я отправлю прислугу, его сейчас принесут к тебе в комнату.

— Почему отец так сказал, Рит? Он же хотел внука.

— Ох… Лера… Есть причина, — кусает она губы, хмуря брови. — Хорошо, что ты приехала сама. Кое-что выяснилось…

— Про Рому? — застываю в дверях как вкопанная.

Взгляд Риты сосредоточенно застывает на моём лице.