Под-Московье
Шрифт:
– Так я тут не останусь? – недоверчиво спросила Кошка.
– Нет. Это станция Стадион Спартак, я в детстве жила здесь, – нахмурившись, сказала Нюта. – А мы пойдем дальше, на Тушинскую.
Кошка не знала, какие воспоминания были связаны с этой станцией у Нюты. Поняла только, что не особо приятные. Кивнула, насупившись, но настроение у нее сразу изменилось к лучшему.
Одна из надписей на стене выглядела совсем свежей. Кошка присмотрелась – и рассмеялась. Красной краской было написано «Да сдраствует Нюта!»
Понемногу Кошка решила, что не так уж здесь и мрачно, да и вид у людей, несмотря
Еще один перегон – и Кошка, наконец, увидела станцию, где ей предстояло жить. И поняла, что здесь ей нравится.
Конечно, никакого сравнения со станциями Ганзы Тушинская не выдерживала. Здесь и в помине не было такого великолепия, как, например, на Таганской. Зато от предыдущей станции она отличалась, как музей от темницы. Здесь оказалось светло и просторно, потолок подпирали высокие четырехугольные колонны, облицованные серо-голубым мрамором, а в стены были вделаны металлические панели – правда, что было изображено на них, Кошка пока не поняла. И в знак того, что строителям не чужда была тяга к прекрасному, вдоль потолка по бордовой полосе был выложен белым трогательный зигзагообразный орнамент. Об остальных украшениях позаботились уже сами жители. Поперек станции был натянут плакат. Надпись, сделанная крупными синими буквами, гласила: «Добро пожаловать в вольный город Тушино!» На колоннах кое-где висели листы бумаги, Кошка мельком заметила на одном из них крупный заголовок «Тушинская крыса» и молча подивилась. По стенам были развешаны разноцветные гирлянды и вырезанные из бумаги шестиугольники, как будто сделанные руками детей.
– Что это? – спросила она у Нюты.
– Снежинки. Новый Год ведь скоро, – ответила та. – Здесь так мало праздников, что к любому начинают готовиться заранее.
Кошка улыбнулась. Потом внимание ее привлекла детская площадка, где играли несколько бледненьких, но вполне бодрых малышей. Взрослые глядели на вновь прибывших с любопытством, многие здоровались с Нютой. Скоро вокруг них собралась толпа – мужчины в толстовках и джинсах, женщины в ярких блестящих просторных халатиках и шлепанцах, в накинутых на плечи пуховиках, платках и шалях. Здесь как будто было даже теплее. Кошка вновь занервничала – ей казалось, что люди смотрят на нее осуждающе.
– Господи, страшная какая! – уставившись на нее, охнула полная тетка в замызганном халате. Но не успела Кошка обидеться, как та продолжала: – Что ж ты такая худая да бледная? Жуть ходячая. Ну, ничего, поживешь у нас – откормишься.
К Нюте подошел светловолосый худощавый парень с тонкими чертами лица, одетый в просторную рубаху и джинсы, укоризненно покачал головой:
– Я ждал тебя гораздо раньше, хотел уже отправляться в большое метро на поиски. Ты сказала, что вернешься через неделю, а сама пропала на месяц. Больше никуда тебя не отпущу.
– Знакомься, это Кирилл, – сказала Нюта. – Кирилл, это Катя.
Парень мельком взглянул на нее и вновь повернулся к Нюте.
Кажется, знакомство с жителями станции прошло благополучно. Кошка переминалась с ноги на ногу, ожидая, пока им скажут, где располагаться. И вдруг кто-то схватил ее за плечо. Она резко обернулась и увидела крепкого, коротко остриженного светловолосого мужчину в черной майке и спортивных штанах. Он ничем не выделялся бы в толпе, если бы не обувь – стоптанные зеленые сапоги в заклепках. Лицо его показалось ей смутно знакомым.
– Привет! Не ожидала меня увидеть здесь?
– Кто ты? Я тебя не знаю! – возмущенно пробормотала она. Но уже поняла – от него так просто не отделаешься. Неужели и здесь ее настигли тени из прошлого? Но где же она его видела?
– Я знал, что мы еще встретимся! – торжествующе заявил парень. И увидев недоумение в ее глазах, пояснил: – Помнишь, пару месяцев назад ты спасла меня в туннелях Неглинки?
Да, теперь она что-то такое припомнила. Даже странно – с чего ей вздумалось его спасать? Она тогда предпочитала в лучшем случае не вмешиваться в чужие судьбы, предоставлять людей их собственной участи. Возможно, если кого-то убивают, он это заслужил – так она тогда думала.
Светловолосый тем временем бережно отвел волосы с ее лица, кинул беглый взгляд на изуродованное ухо и тут же вновь торопливо пригладил неровно остриженные пряди, скрывая обрубок от посторонних любопытных глаз. Она даже возмутиться не успела. Взгляд парня скользнул дальше, к ее рукам в перчатках, – и Кошка невольно спрятала их за спину.
– Да, это ты, – произнес он. – Но скажи мне, там, возле Олимпийского, – там тоже была ты?
Кошка сразу поняла, что он имеет в виду. Нет, она вовсе не собиралась стрелять в него, она караулила там совсем других людей, просто в «химзе» и противогазах все друг на друга похожи. Он ведь остался жив – чего ж ему еще? Но парень держал ее за плечи, глядя прямо в глаза, поэтому Кошка твердо ответила:
– Нет, меня там не было. Не знаю, о чем ты говоришь.
Незачем ему знать правду. В конце концов, он ей почти посторонний. Хотя, может быть, она расскажет ему все потом, когда станут друзьями. Если они станут друзьями…
Он шумно, с явным облегчением вздохнул, хотя по глазам она видела – сомнения у него остались.
– Ты так и не сказала мне тогда своего имени, – произнес он.
– Мне кажется, ты уже сам его знаешь, – усмехнулась Кошка.
– Я знаю только прозвище. Это не имя, это кличка. Или ты хочешь, чтобы я так и называл тебя?
– Не надо, – быстро сказала она. – Зови лучше Катей.
Он понимающе усмехнулся в ответ:
– Ну что ж, вот и познакомились, наконец. Лучше поздно, чем никогда. А я – Иван.
И так улыбнулся, что Кошка поняла – у него это имя тоже ненастоящее, лишь одно из многих. «Интересные люди собрались здесь», – подумала она и пробормотала:
– Я не думала встретить здесь знакомого. Как ни убегай, а слухи идут следом…
– Я тебе обещаю – от меня никто ничего не узнает, – твердо сказал Иван.