Под музыку Вивальди

Величанский Александр

«Не видны – слышны скорее…»

Не видны – слышны скорее гор аккорды – на октаву или выше или ниже горизонт неугомонный. Этой музыкой от зренья скрыта сини монотонность — беспросветная пустыня неприкаянного неба.

«Высоко на горных кручах…»

Высоко на горных кручах, как шаман, кричит и скачет о, почти отвесных речек полудикая вода, что влачится по долине нищенкой в отребьях пены с известью кавказской в сгибах утомленного

хребта.

«Но и здесь печальна осень…»

Но и здесь печальна осень. В огородах чахнет чала [16] . Ночь приходит в гости рано и гостит подолгу, но еще с яблони могучей не стряхнул мальчишка яблок, и, как клад, уже зарыто в землю новое вино.

«Почвы серой и зернистой…»

Почвы серой и зернистой россыпи и впрямь златые. Но дороже злата летом серебристая вода: меруэ [17] ее мгновенно превратит в вино, как в Кане Галилейской иль в сациви превращает без труда.

16

Чала – сухие стебли убранной кукурузы или проса.

17

Меруэ – тот, кто распределяет воду для орошения.

«Утро. Горы неподвижны…»

Утро. Горы неподвижны. Нежен свет. Какой-то малый на околице деревни зло швыряется камнями в некую собаку – каждый раз собака отбегает от камней, но неизбежно возвращается… В чем дело?

«Как в любой другой деревне…»

Как в любой другой деревне укреплен среди Алмати на столбах, для пытки годных, лик великого тирана, и глядит аляповато на крестьян земляк великий, что за общий счет написан неким местным богомазом.

«Взобрался соседский мальчик…»

Взобрался соседский мальчик в крону яблони старинной, словно в рай – в большую крону погрузился глубоко, словно в воду. Камнепадом яблок град по травам скачет, и от яблони родимой катится недалеко.

«Мрак предутренний – старухой…»

Мрак предутренний – старухой обернется иль собакой. И крестьянин погоняет утро, словно жеребца. Вмиг дороги, словно реки, зазвучали. Даже тени на роскошном горном ложе не залеживаются.

«Вырубить в горах окрестных…»

Вырубить в горах окрестных несколько каштанов, срезать ветви с желтизною листьев и до голой древесины обтесать стволы литые — пусть с горы, ветрам открытой, волоком лошадка стащит балки будущего крова.

«Или быть веселым старцем…»

Или быть веселым старцем — плясуном и балагуром, но рассказывать в застолье осенью про виноградник: «До меня ль ему? – от родов он, как баба, отдыхает. Я ж тоскую: что ни день я, а пойду его проведать».

«Иль зайти к соседу утром…»

Иль

зайти к соседу утром попросить помочь в работе, от участия в застолье отказавшись церемонно, церемонно согласиться нового вина отведать и до поздней ночи славить дружество и труд совместный.

«Или сшить такую бурку…»

Или сшить такую бурку, чтобы бурку не пробила дробь, ни малого калибра пуля, чтоб постлавши бурку и укрывшись буркой той же, путник спал или охотник до утра средь снежной бури, как под кровом, безмятежно.

«Иль старухами вкруг жарких…»

Иль старухами вкруг жарких углей на горе собраться зябким вечером – судачить о делах, соседях, ценах, свадьбах, похоронах, родах, ну, а главное, – справляться, кто кого иль одурачил, иль не смог – дурак несчастный.

«Или стариком бессильным…»

Или стариком бессильным, когда все ушли по делу, оставаться в доме гулком приглядеть за малым внуком и сидеть неколебимо, неподвижно, вспоминая — что? – а то, что нам, возможно, и вовеки не припомнить.

«Если ж молод ты, как утро…»

Если ж молод ты, как утро, в тесных «рэнглеровских» джинсах ты на корточках с дружками посиди на перекрестке улочек, смеясь, толкуя о «фиатах» и справляясь, кто кого иль одурачил, иль не смог – дурак несчастный.

«Иль пируй с заезжим гостем…»

Иль пируй с заезжим гостем, дом открой родне иль другу, чин веселья соблюдая, как завещано от предков — что за снедь, вино, а тосты! — так сплелись в них ложь и правда, как влюбленные сплелись бы, если б их никто не видел.

«Иль поймать лису…»

Иль поймать лису (в капкане — лапка, а капкан – на жерди) и показывать соседям: свежей шкурою своей поднимает пыль лисица и к земле родимой жмется, безвозвратно озираясь, но не глядя на людей.

«Или бросив молодую…»

Или бросив молодую и неспешную работу, за ворота выйди: тащит по земле сосед лисицу. На глазок прикинь: стара ли, а коль молода и самка, пни под хвост ее для смеха модного носком ботинка.

«Или будь самой лисицей…»

Или будь самой лисицей: из родной норы спускайся за курятиной в Алмати, привыкай к повадке той, что присуща псам и людям, чтоб капкан заржавый щелкнул иль в горах зеленых, рыжих грянул выстрел голубой.

«Этот край ветхозаветен…»

Этот край ветхозаветен: здесь, как блик земного рая, по словам Екклесиаста, «сладок свет», как виноград. Если ж лозы портят лисы — их поймав, как Соломон вам рек: «возлюбленным несите лис и свежих лисенят».