Под небом Эсфира. Жасминовый ветер
Шрифт:
Что ж, пора уходить, как бы спокойно здесь ни было. Тронув рукой на прощание гладкое зеркало воды, я смотрела, как оно подернулось рябью от моего прикосновения. От легкого дуновения ветра отражение было нечетким и расплывчатым, но постепенно приобрело мои очертания. Я разглядывала свое лицо в глади воды, как вдруг мое отражение хищно улыбнулось мне, обнажив длинные белые клыки, которые перекрывали пухлую нижнюю губу. В ужасе отпрянув к берегу, прикрыла рот ладонью, приглушив свой собственный испуганный крик. Мозг отчаянно кричал, что нужно бежать, сломя голову, но тело отказывалось повиноваться
Мне хотелось снова заглянуть в водную гладь озера, чтобы окончательно убедиться в этом, но стало страшно, что мое отражение снова напугает меня, и я остановилась на полпути к кромке воды у берега. Внезапно, мне показалось, что стало очень тихо. Неестественно тихо. И в этой давящей гнетущей тишине мое сбивчивое дыхание казалось невыносимо громким. Еще минуту назад здесь стрекотали сверчки и цикады, а теперь как будто все разом умерло. Мне стало не по себе. Откуда-то прозвучал тихий и протяжный шипящий вздох, от которого по коже поползли мурашки. Над поверхностью воды клубился редкий туман, и мне мерещился тихий шепот, доносившийся, словно из неоткуда.
– Скоро-о-о, совсем скоро. Твоя-а-а-а судьба-а-а нас-с-стигнет тебя.
С трудом преодолев оцепенение, я огляделась по сторонам в поиске источника таинственного шепота.
– Скоро, скоро-о-о-о. О-о-он уже близко. Не бойс-с-ся с-с-спасителя, прими его дар.
Совладав с телом, я, наконец-то, сорвалась с места. Ринулась обратно в рощу, но заметила, что там, меж деревьев клубится все тот же странный молочно-белый туман. В голову пришла мысль – бежать в обход рощи, через небольшой деревянный мосток, там, где деревья росли уже не так густо. Сломя голову, я пересекла этот самый мост, и бежала все дальше от озера, боясь даже оглядываться.
«Беги-и-и, беги навстречу своей судьбе» – шептал мне чей-то неведомый голос.
***
Минув окраины рощи с редко растущими деревьями, я оказалась на шоссе, по которому в такой поздний час еще могли ездить машины. Путь домой теперь был намного больше, чем мне казалось изначально. Я шла по краю обочины, моля Бога о том, чтобы изредка проезжающие машины не притормаживали около меня. Не секрет, что одинокая девушка, идущая в поздний час вдоль дороги, может вызвать нездоровый интерес к себе. Меня до сих пор не отпускало чувство всепоглощающего страха и полной безнадежности, руки тряслись то ли от нервов, то ли от внезапно налетевшего прохладного ночного ветра, а недавно высохшие слезы вновь катились по щекам, оставляя влажные дорожки. Внутри меня словно образовалась пустота, которую медленно заполняло отчаяние. Ночную тишину нарушал лишь стрекот сверчков и шум листьев, взволнованных ветром.
Раздался звук приближающегося автомобиля, и вскоре подозрительно знакомая машина выехала мне навстречу из-за поворота, светя в лицо фарами. Со смешанным чувством ужаса и досады я узнала машину отца. Убегать куда-либо было бесполезно, да и никуда мне не убежать в таком состоянии. Вместо этого, я встала как вкопанная и, не веря собственным глазам, смотрела, как машина затормозила, и из нее вышел разъяренный отец. Страх сковал меня по рукам
Подбежав ко мне, отец больно схватил меня за руку и потащил к машине. Несмотря на то, что сил у него было больше, чем у меня, я все же продолжала яростно брыкаться и выворачиваться из его цепких рук.
– Да успокойся же ты, дура, – прошипел сквозь зубы отец, и, развернув меня лицом к себе, с силой встряхнул. От такой «сногсшибательной» встряски моя голова пошла кругом. А может, это было какое-то подобие обморока. Кажется, мои нервы меня все же подвели. Вялую, как после тяжелой болезни, отец меня с легкостью запихнул в машину на заднее сиденье и резко завел мотор автомобиля. Истерзанное потрясениями этого вечера, сознание провалилось в пустоту.
Когда я очнулась, машина неслась по шоссе на довольно приличной скорости. Верх автомобиля был убран, и ветер трепал нещадно мои волосы. Оглядевшись по сторонам на быстро проносящийся пейзаж, я вдруг поняла, что мы едем не домой, как мне казалось. Присмотревшись, узнала эту дорогу. По этому пути мы ездили в гости к бабушке с дедушкой. Они жили в соседнем городе, расположенном еще ближе к морю. Дорога петляла, как серпантин, и отцу стоило вести машину аккуратнее. Но вслух эту мысль я не озвучила. В голове назойливо звучал один единственный вопрос – куда он меня везет? Головокружение еще не прошло, и слабость пока что давала о себе знать.
Я молча наблюдала за тем, как отец, закурил сигарету и, прибавив еще скорости, равнодушно посмотрел на меня в зеркало заднего вида.
– Очнулась? – словно невзначай бросил он.
Во мне вспыхнул слабый огонек паники, смешанной с чувством опасности.
– Ну как видишь, очнулась. А если бы ты меня поменьше тряс, то возможно, я чувствовала бы себя лучше.
Я старалась перекричать свист ветра, и это отнимало немало сил. Удивительно, но эту реплику отец встретил молчанием.
– Куда ты меня везешь? – я почти прокричала, стараясь унять охватившую меня по рукам и ногам дрожь.
– В дом моих родителей, – последовал ответ.
– Зачем мы туда едем?
– Там сделан недавно ремонт и пока никто не живет. Скоро я выставлю его на продажу. А пока ты поживешь там. Сегодня не хочу беспокоить Аню, а завтра она уезжает к сестре на пару дней, и у тебя будет прекрасная возможность спокойно собрать необходимые вещи. За один месяц, уверен, ты найдешь себе квартиру и приемлемую работу, благо, что твое совершеннолетие не за горами. Я больше не собираюсь тебя обеспечивать, ты уже достаточно взрослая, чтобы о себе позаботиться.
Я даже не знала, радоваться мне или огорчаться такому решению отца. С одной стороны, у меня не было желания оставаться жить в одном доме с ним и его женушкой, и тут наши мнения оказались солидарны. Но и уезжать в другой город, пока не окончу школу, мне не хотелось. Как найти стабильную работу, не имея образования, за месяц, в чужом городе, это конечно, вопрос. Черт, да отец с мачехой определенно подпортили мне планы! Ну конечно, тот факт, что я не доучилась в школе, и университет мне теперь не светит, думаю, их совсем не волновал. А мне было крайне досадно и обидно!