Под небом Финского залива
Шрифт:
– Ой, кто к нам пришел? Светочка! Светочка к нам пришла!
– Гена засуетился, скорее стал заправлять свою кровать.
Со Светы спало напряжение. Никак не думала она, что Гена так открыто обрадуется ее приходу. Видно, спиртное, которое на каждого действует по-разному и многих делает раздражительными и скандальными, Гену делало раскованным и добрым.
– Садись,- сказал Сережа Свете, подставляя стул. Света села, оглядела стол: на нем стояла недопитая
бутылка водки, бутылка вина, несколько
– Ну, выпьем за мой день рождения?
– Сережа разлил по стаканам остатки водки, а Свете, тоже в стакан, налил немного вина.
Гена заправил койку, сел за стол:
Светочка, как хорошо, что ты пришла.
Скажи мне "спасибо", что уговорил,- Сережа поднял стакан.
– Конечно, тебе спасибо, что Светик пришла. Как будто и не говорил Гена Свете никогда никаких
неприятных слов, так и светился весь от радости, что видят ее рядом. И у Светы на душе легко стало.
Как хорошо, что ты пришла, Светик,- заклинило Гену на этой фразе. |
Ты еще что-то ей сказать хотел,- напомнил ему Сергей.
– Скажу, Света, скажу, все скажу, не сейчас. Света, как я рад...
Мы с ним поспорили: он сказал, что я тебя не смогу уговорить и ты не придешь, а я сказал, что уговорю.
Ага, спорили, значит?
– шутя возмутилась Света.
Да нет, так, на словах только,- оправдывался Сережа.
Ладно, я не жалею, что пришла к вам. Как я могла не выпить за тебя, Сережа, хоть немного. А вы, я вижу, неплохо посидели. Только почему-то у тебя, Сережа, ни в одном глазу, а Гена хорош.
Одинаково выпили,- сказал Сергей.- Это он от радости пьяный.
Где я пьяный, совсем я не пьяный. Споем что-нибудь... Кто с любовью не знается, тот горя не знает,- пропел Гена,- Вот начало не могу вспомнить.
Замучил меня этой песней, вспомни ему начало, откуда я украинские песни могу знать. Может, ты начало помнишь?
– спросил Сергей у Светы.
Нет, не помню, я вообще только эти строки и знаю,- ответила Света.
Кто с любовью не знается, тот горя не знае,- опять произнес Гена грустно.
Это горе - не горе,- сказала Света.- Живут люди и без любви, вот без хлеба не проживешь. А у вас на столе всего полно, можно и на ужин не ходить.
А мы и не пойдем. Не пойдем, Свет?
– спросил Гена.
Вы уж с обеда в столовую не ходите... Чая нам не хватает.
Чай скоро будет,- сказал Сережа, взял графин и через две минуты принес в нем кипяток. Сполоснул стаканы, налил в них кипяток и, вытащив из тумбочки пачку чая, бросил в каждый стакан по щепотке:
Вот вам и чай.
Посидели за чаем - с печеньем, конфетами и шоколадом.
Свет, как нам сразу с тобой веселее стало,- сказал Гена.
По-моему, вам и без меня весело было.
Нет, без тебя нам грустно было.
Пока они с Геной выясняли, весело или грустно им было без Светы, Сережа вышел из палаты, оставив их вдвоем. Гена взял руку Светы в свою:
Светик, прости меня, это я во всем виноват, это я дурак был. Прощаешь меня?
Разве я могу тебя не простить, Генка?
Как мне без тебя плохо было, Светик. Как я тебе рад.
Ген, а куда Сережка смылся? Выходит, выгнали мы его из палаты. Послушай, пойдем на воздух, ты там окончательно протрезвеешь.
А разве я пьяный?
Ну, немного... Выпивши, как вы говорите.
Выпивши - да, но не пьяный.
Пойдем, а то сестричке сказали: ненадолго, а я сколько уже у вас сижу.
Пойдем, Светик,- согласился Гена.
Может, прибрать на столе?
– предложила Света.
Потом мы с Сережкой приберем, не надо на это время
терять,- сказал Гена, ставя в тумбочку пустую бутылку из-под водки и начатую бутылку с вином.- Чтобы кто-нибудь ненароком не увидел.
Они уже выходили из корпуса, когда Гена вдруг спросил:
А Вано?
А что - Вано? Чего ты его боишься?
Да не боюсь я... Ты же с ним встречалась,
Я с ним не встречалась, а общалась.
А разве это не все равно? Света засмеялась:
– Ты теми же фразами стал говорить, что и Вано. Может, тоже часто с ним общался?
– Мы с ним по вечерам перед сном в курилке встречались. Он мне все душу свою пытался открыть, а я молчал.
Вот как? Оказывается, уже друзьями стали?
Здесь все друзья-товарищи. Идем, я такую классную скамейку открыл.
Скамейка была на самом деле классная, она стояла в самом углу санаторной территории, окруженная со всех сторон зеленью. Они сели на эту, невидимую ни с одной стороны, скамейку, и Гена обнял Свету.
Как хорошо, Светик, всю ночь с гобой бы рядом сидел.
Надоело бы.
Нет, не надоело бы. Какой я дурак был, это я виноват во всем. Ты простила меня, Светик?
Простила, Гена. Прости и ты меня за все, в чем перед тобой виновата.
Светик, хорошая моя...
Так сидели они, прижавшись друг к другу, и им ничего не надо было говорить, чтобы связать в единое ту гамму чувств, которая владела каждым из них. Они молчали, наслаждаясь близостью друг к другу, и поцеловались только тогда, когда часы стали показывать время, близкое к отбою.
Как не хочется расставаться,- прошептал Гена, опять целуя Свету.
У нас с тобой завтра длинный-предлинный день, Геночка.
Хоть бы он скорее наступил...
Всего одна ночь,- засмеялась Света.- Ген, идем, у нас уже нет ни минуточки, а то останемся за закрытыми дверями.