Под небом Финского залива
Шрифт:
Как тебе сказать? Не знаю... Все остальное, наверное, осталось в прошлом. Хотя... еще совсем недавно я вспоминала тебя, я вообще часто тебя вспоминала, но здесь
ни разу. Странно... Почему я здесь ни разу о тебе не вспомнила? Ты знаешь, всю свою жизнь вспомнила вслух, а тебя - нет. Я думаю, потому, что это были самые дорогие воспоминания, и я их хранила так глубоко, и они так приросли ко мне, что их было трудно и больно вытаскивать на свет Божий. Да, да... И все-таки они потускнели, чтобы еще раз обжечь мою душу. Не стерлись, нет, но потускнели... Да ведь и тебя не обожгла наша встреча, только удивила. А второе дыхание всегда появляется перед финишем, старт остался так далеко, что когда оглянешься
не верится, что он когда-то был.
Гена
Вот теперь Света могла разговаривать с Олегом, предназначая сказанное только ему.
А ты как живешь? Я знаю, что ты вернулся к жене, я разговаривала с твоей сестрой, когда ты перестал мне писать.
Мне было жалко сына...- сказал Олег, как бы оправдываясь.
Разве я тебя в чем-то упрекаю?
Это я спешу оправдаться... Но ведь если бы ты согласилась поехать со мной или дала слово, что приедешь потом, то все могло быть иначе.
Давай не будем об этом говорить. Какой смысл? Тогда ты не стоял бы в очереди на звание адмирала, и вообще, как бы ты ни идеализировал жизнь под водой, жизнь на земле более удобоварима, тем более если семья рядом. В каком классе учится твой сын?
Закончил пятый.
Тоже мечтает быть моряком?
Пока - да.
Потихоньку они справлялись со вторыми блюдами.
– Послушай, как ты неаккуратно ешь, посмотри, пятен на рубашку понаставил...- Света с серьезным видом смотрела Олегу ниже подбородка.
Олег опустил голову, осматривая рубашку на груди.
Ага, попался,- засмеялась Света.- Считай, что остался без носа.
Не забыла?
– спросил Олег, тоже засмеявшись.
Не забыла, потому что в долгу ты у меня оставался, вот теперь рассчитались.
А я у тебя в долгу еще и по поводу нашего спора, кто старше - кто моложе. Помнишь? Ты сказала, что прибережешь, когда что-либо захочется. Ничего не захотелось?
Захотелось, да уже расхотелось. Так что прощаю я тебе тот долг за давностью лет.
Я бы на твоем месте не простил.
Тебе на мое место не попасть... Тогда так и оставайся у меня в долгу, если не хочешь, чтобы я тебе его простила.
Свет, быть может, все-таки съездим хотя бы в кино? Как? Не пожертвуешь своим тихим часом?
Давай съездим,- сказала Света.- Дома отосплюсь, да и не засну я сейчас от переизбытка впечатлений.
...По дороге в город они опять расспрашивали друг друга о мелочах и немелочах.
Свет, скажи,- спросил Олег,- ты здесь с кем-то встречалась?
Зачем тебе это?
– ответила Света вопросом на вопрос.- Мне не хочется тебе об этом рассказывать. Переживешь?
Как хочешь...
Да, я хочу так. Я же не спрашиваю тебя о твоих взаимоотношениях с женой...
Я могу ответить.
Не надо. Я не хочу этого знать, извини.
Ты прямо на все разговоры наложила свое "табу".
Не на все... Так спокойнее и тебе, и мне. Есть вещи, о которых одинаково неприятно и слушать, и рассказывать.
Кинокартина была в двух сериях, увлекательный сюжет держал зрителя в напряжении до самого конца, однако обсуждать было нечего. Олег предложил зайти в ресторан и устроить прощальный ужин, но Света отказалась. Автобус быстро домчал до санатория.
Они не торопясь шли по главной аллее к корпусу, когда вдруг впереди себя Света увидела Гену и даже встретилась с ним глазами. Было очевидно, что, перед тем как встать, он сидел на их любимой скамеечке и курил. А в то время, когда они вошли в ворота, ведущие на территорию санатория, он встал и стал переходить аллею, по которой они шли, чтобы бросить окурок в урну, стоящую по другую сторону этой аллеи. В эту минуту он и взглянул в их сторону, и Света перехватила его взгляд, в котором, казалось, ничего не дрогнуло, когда он увидел Свету, идущую рядом с Олегом. Выбросив окурок, он вернулся на ту же самую скамеечку, а они прошли мимо, и Света подумала: Да, он очень хочет помириться, если даже сел на нашу скамеечку. Наверное, он ждал, что я выйду из корпуса после тихого часа, ведь во время моего разговора с Олегом, когда Гена еще тоже сидел за столом, я собиралась санаторный час провести в палате, но потом мои планы изменились, но он этого не знал. Он поджидал меня -несомненно, поджидал, когда я выйду из корпуса, а я иду с другой стороны и не одна. Увы... Такая уж я "рыба", плывущая по течению... Не умеющая и не желающая целенаправленно самоуправляться или долбить, как дятел, в одну точку, потому что не верю в то, что под отвалившимся куском коры я найду искомое".
Было уже шесть часов, до ужина оставался час, и они с Олегом разошлись по палатам: Свете нужно было собрать чемодан, она этим еще не занималась.
На ужине за обеденным столом они опять встретились все трое. Света мало разговаривала с Олегом. Ей было грустно, что встреча с Геной, которая могла стать прологом их будущих имеющих смысл и радость бытия отношений, обрывалась заплутавшейся тропинкой, и досадно, что встреча с Олегом, которую в любом случае можно было отнести к разряду чудесного, становилась препятствием, в которое тропинка упиралась, потеряв еще раньше свою выраженность и очертания. Но она не хотела и пошевелить пальцем, чтобы расставить все запятые и точки по своим местам в ситуации, как будто специально придуманной для финала ее санаторного романа кем-то наделенным богатым воображением, она помнила, как безрезультативна в наказуема ее инициатива, и она знала, что если, приложив определенные усилия, попытается продлить их с Генкой тропинку, то в конечном итоге она все равно приведет в никуда: все так же всемогущая рука разбросает на ее пути не один камень преткновения, чтобы не дать пройти тем путем, каким Светке хотелось бы. Она окончательно смирялась с обстоятельствами, обусловившими заключительный акт сценария, начавшегося так необычно, заманчиво и обещающе. Ее хрустальная туфелька была потеряна безвозвратно, а Золушка, надев старые разбитые башмаки, должна была вернуться в свою кухонную круговерть... Олег, чувствуя ее настроение, тоже был сдержан, а Гена, как всегда, делал безразличный вид. Он поужинал первым и ушел, не сказав ни единого слова и ни разу не взглянув на Свету. Олег спросил:
Свет, в кино пойдем:
Давай сходим. Встретимся перед сеансом возле кинозала, жди меня там, а я пока пойду прощусь с нашей постовой сестричкой,- сказала Света.
Она поднялась на второй этаж, присела возле Аси:
Уезжаю, Ася. Пришла с тобой проститься, а то, знаешь, автобус идет почти сразу после окончания кинокартины, тогда и двумя словами не перебросишься.
Не помирилась со своим красавцем?
– спросила Ася.
Нет, не помирилась. Ты знаешь, сегодня за мой стол посадили парня, с которым я когда-то встречалась. Представляешь, как интересно? Он меня проводит. А Гена... По-моему, он теперь очень хочет помириться, но поезд уже ушел, хотя будет стоять под парами только через два с половиной часа.
Ну что, Света, счастливого тебе пути. Приезжай к нам на будущий год. Мне кажется, ты все равно отдохнула неплохо.
– Я тоже так считаю. До свиданья, Ася.- Они обнялись.
Света зашла в палату, подкрасила губы, поправила прическу, долго смотрела на себя в зеркало: не нравилась она себе, такое скорбное лицо, как будто только что кого-то похоронила. "Да, так оно и есть,- сказала она мысленно своему отражению.- Здесь я похоронила еще одну любовь, и неважно, что она еще живет в моем сердце, она уже там никогда не расцветет лазоревым цветом, это уже умирающая любовь". Она попыталась улыбнуться самой себе, но это была такая вымученная улыбка... Света отвернулась от зеркала, потушила в палате свет и стала смотреть в сгустившиеся сумерки за окном: "Вот и все, кончился мой отдых... Прощай, бездонное небо Финского залива, прощай, прощай..."